Земные и небесные странствия поэта

И вот теплый Ветр средь полей, как летучее, овечье, пуховое одеяло летит на плечи рамена Ея…

Да!

В Рождественскую Ночь по Руси бродят, машут на заре павлиньи хвосты древнеарамейских одеял…

А!..

…Мы сидели с Анной у горящего камина и пили вино…

А за стенами нашего сиротского дома сияла, ликовала Ночь Рождества… Без нас…

И тут я вспомнил старуху Марфиньку, которая спасла меня от смертной тоски по ушедшей матушке моей и рассказал Анне о ней…

…Сынок, сынок… Тут, по нашим лесам золотым, наша Божья Матерь бродит, летает, дерева золотые задевает, осыпает!..

Она, Вечная Матерь, посещает наши брошенные деревеньки, как больницы…

И Она всем недужным, одиноким помогает…

А тех, кто совсем одинок и занемог — Она сама в Царствие Небесное забирает, провожает…

А я совсем одинока нынче стала, и ноги отсырели, не ходят…

Вот и жду Её, Спасительницу…

— Анна!.. А ведь я обещал старухе, что буду навещать её… каждый месяц…

— Царь Дарий! а поедем к ней! сейчас! по Ночи Рождества?..

И мы нежданно собрались и поехали, словно кто-то позвал нас…

Ах, Боже…

…Ах, кто встречал Ночь Рождества в русских заснеженных полях, полях, полях?.. Ах!..

Вот она — Ночь Рождества!..

Аааааа…

А ночь звездиста, огниста ворожила необъятно в полях, полях…

И окрест снега отборными алмазами лежали, ликовали…

А в небесах несметные Плеяды ледяные стожары-волосожары разметались! падучими звездами раскидались! Рассиялись! разыгрались!..

Айда! Гойда!..

Господь!.. Ты в Ночь Рождества гуляешь! звезды расточаешь! рассыпаешь на снега необъятные!

А яркие рождественские звезды породят белых ярок!..

А звездистая ночь — урожай на ягоды да на горох!

А коли звездисто стожар горит — иди смело на медведя!..

А мы едем среди одинокой полевой Ночи Рождества!..

И нас сопровождают вспыхивающие, вспыльчивые алмазы на снегах!..

И алмазы в небесах!..

…Ангел Серебряные Власы, это твоя серебряная родная ночь…

Анна, как же мы могли такую ночь, нощь просидеть дома?..

Проспать, прочудить у сиротского камина, когда тут такие вселенские камины горят!..

Полыхают! человеков русских призывают, а человеки русские бездонно, пиано, криво, слепо, безбожно спят? А?..

А вдруг Богородица Сошественница в полях близко мимо дома твоего пройдет?..

Дитя пронесет, а ты спишь?..

А, родной мой русский брат?.. А?..

Да! Воистину Ночь Рождества надо встречать в русских ночных звездопадных, заповедных полях, полях, полях! да!..

Там Бог… Там Господь… ждёт тебя, брат…в полях…

Да!..

…И мы бесконечно много раз выходили из машины и глядели на Ночь Рождества…

И пили чистоту Ея, и хмель от вина давно покинул меня, и новый вселенский хмель-хлад от великих звездопадов, и горящих плеяд, и морозных полей пронизывал, прошивал меня и Анну мою…

Да!..

Но мы, кажется, одни были в Святой Ночи и в Святой ночной Руси…

Ах, Господь, и Ты был одинок во вселенском Театре Твоем!

И только одним нам в морозном поле что ли метал Ты необъятные звезды, алмазы Твои?..

Но много нам двоим!..

О Боже! О, Всещедрый!..

А окрест мертвым сном или пианым сном спали наши родимицы-кормилицы, соски-сосцы питающие, деревеньки брошенные наши…

Ау! ау… ууу…

Но иногда искрился, блуждал слезный огонь в какой-то милой, придорожной избе, и курчавился задумчивый дымок над каменно отвердевшей соломенной крышей, и мне казалось, что там варят поминальную кутью сочельника, и пекут блины с конопляным маслом и сочники картофельные, и едят моченые яблоки и квашеную капусту… (да где это родимое богатство наше? куда пропало? в какую прорубь затерялось?)

И ждут Звезду!..

А Она уже давно пришла на русские деревеньки и поля!..

Да!..

…А мы ехали всю ночь в студеных полях, осыпанные звездами, и я всё искал ту деревеньку и то озеро, где я ловил рыбу, и ту избу, и ту льняную херувимскую козу, и старушку-матушку Марфиньку мою…

Я ехал, я думал, я ликовал: “А ведь на этой дороге я впервые увидел Анну…”

И вдруг она попросила меня остановиться…

Мы вышли из машины…

Окрест дивно, прозрачно, хрустально, далеко видно было!..

Необъятный льдистый Кристалл русской зимы прозрачно сверкал…

А мы были как две соломинки, вмерзшие в Него… но уповали…

Казалось, вся Русь была видна, прозрачна далеко аж до самого Вифлеема, до Яслей Того, Кто спас весь мир, а Русь спас ли?..

Вот Она глухо иль на погосте лежит, или спит в деревеньках своих и не чует Спасителя своего?..

О!..

…У дороги стоит огромная лиственница… Анна подходит к ней и обнимает её, и вдруг начинает быстро шептать:

— Здесь раньше была моя деревня Лиственницы… Она стояла прямо на Блудовом болоте… Она столетьями боролась с болотом…

Но при перестройке болото съело, поглотило деревню… Только эта последняя лиственница осталась…

Моя мамочка, Людочка Кашина, была здесь учительницей литературы…

Когда деревня ушла в болото, мамочка устроилась в город Выдропужск — такой городок со смешным именем стоит тут рядом, посреди дороги Москва-Ленинград…

Но тут начались нищета, бездушие, безбожие, безденежье, бездорожье перестроечное, бездомье — она пить стала и померла…

Она очень тонкая, зябкая тростинка, соломинка, былинка, стрекозка, бабочка, мотылёк была на ледяном ветру-“сиверко”… вечная девочка среди лютых взрослых…