Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец

Выяснилось, что он попал не только в расположение другого полка, но и другой дивизии. Но о соседях здесь знали. Смертельно уставший командир, знаков различия в темноте было не разглядеть, указал Вове безопасный путь в тыл. Минут через двадцать он был в относительном тылу, а еще через час расспросы довели его до штаба своего полка. Здесь разговоры были короткими. Документы политрука взяли, даже спасибо не сказали. Тут такие ежедневно проходят десятками, если не сотнями, прибыл-убыл. Лопухова присоединили к группе таких же легкораненых и, в сопровождении штабного капитана, отправили к переправе. Тяжелораненых тащили на волокушах, по-другому через развалины было не пробраться.

По дороге к берегу Волги их догнали три повозки, запряженные быками. К удивлению Вовы, на них ехали гражданские. До этого момента он ни одного гражданского в Сталинграде не видел, думал, они все эвакуированы давно. Наконец, с высокого обрыва в свете ракет блеснула лента реки. А в душе красноармейца Лопухова блеснул тоненький лучик надежды. До этого была тупая апатия, полнейшая безнадеги, и даже мысли мелькали, что поскорей бы уже убили, всех рано или поздно убивают. Даже когда ранен был, не думал, не верил до конца, что выберется. Но вот, вот она – переправа на спасительный левый берег, буквально двести метров осталось до нее.

На этот раз обошлось без бомбежки, но места посадки-высадки несколько раз обстреливали. Били не прицельно, по площадям, но несколько раз попали очень неудачно. Тем не менее паники не было, порядок поддерживался. Вот и раненых на левый берег переправляли только в сопровождении командира и при наличии соответствующих документов. Переждав, когда с баржи спустится прибывшее подразделение и выгрузят ящики с боеприпасами, Вова по хлипким мосткам взобрался на борт и ступил на колышущуюся палубу. Сквозь грохот близких взрывов слышался плеск речной воды.

Время остановилось. Носилки с тяжелоранеными несли и несли, казалось, поток этот не кончится никогда. Сначала их опускали в помещения под палубой, потом начали укладывать сверху. Крики, стоны, вспышки и бьющий по ушам грохот взрывов – артобстрел не прекращался ни на минуту. Три Процента хотел было спуститься вниз, там все-таки не так дует, но передумал. Баржа отошла от берега, развернулась, и невидимый буксир потащил ее к левому берегу. Качать стало сильнее. Нет, правильно, что не пошел вниз, за время Вовиного пребывания на правом берегу волжская вода ничуть не стала теплее. Вероятность продержаться в ней хоть несколько минут невелика, но в трюме и ее нет. Впрочем, при прямом попадании разницы нет, что на палубе, что под ней.

Словно подслушав его мысли, крупнокалиберный снаряд поднял высоченный фонтан воды и белой пены, подсвеченный взрывом. Пронесло. Еще один лег где-то впереди и существенно дальше. Каждую секунду могли вспыхнуть в небе люстры осветительных бомб, но и тут повезло – переход баржи пришелся на паузу между двумя налетами. Судя по изменившемуся стуку судового дизеля и уменьшившейся качке, вожделенный левый берег был уже близко. Быстрее, быстрее, торопил время Вова, а оно тянулось медленно, как густая патока.

Для Вовиных ушей стук брошенных с берега сходен был слаще любой музыки. Некоторые сиганули прямо в воду, но Три Процента поостерегся, как ни хотелось побыстрее оказаться на берегу. Рана болела, да и обсушиться потом будет негде, а морозы уже приличные стоят, особенно по ночам. Оказавшись на твердой земле, Лопухов с трудом отыскал «своего» капитана. Тот раздал раненым их документы и сказал:

– Госпиталь находится в Капустином Яру. Легкораненые должны следовать туда своим ходом.

Где этот Капустин Яр? Сколько туда идти? Капитан и сам знал только приблизительно.

– Километров пятьдесят. Идите по этой дороге, там спросите.

Всего таких легкораненых набралось человек двадцать, старшим назначили какого-то лейтенанта. Двинулись. Рассвет осенью поздний. Когда на востоке обозначилась светлая полоса, пройти успели километров десять. Шли по обочине, растянувшись на полсотни метров, дорога была занята войсками, идущими навстречу.

Вова ковылял одним из последних. Рана воспалилась, выматывала постоянная дергающая боль в руке. К рассвету он уже находился в полуобморочном состоянии, механически передвигая ноги, удерживал тускнеющим взглядом спину идущего впереди. По этой причине он и не обратил внимания на то, что дорога очистилась. Идти по натоптанной и накатанной дороге было не в пример удобнее, скорость основной группы увеличилась, а Лопухов и еще пара доходяг отставали все больше.