Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец

Вова задергался. Кальман вылез из переднего «студебеккера» и сейчас, судя по жестам, эмоционально объяснялся с синефуражниками. Мелькнула мысль, вылезти через правую дверцу и юркнуть в развалины, хрен там найдут. А дальше куда? Беседа впереди затягивалась, первые эмоции схлынули, и Лопухов начал мыслить логически. Прав нет? Ну, так за это не расстреляют, а остальные документы у него в полном порядке. Прямое начальство на месте присутствует, а Кальман не тот человек, чтобы за шоферскими спинами прятаться. В конце концов, он сам приказал в рейс пойти, вот пусть сам и отмазывает.

Спорившие пришли к какому-то соглашению, и ротный с одним из энкавэдэшников двинулись вдоль колонны. На полминуты задержались у «студера» Степаныча и двинулись к Вовиному «шевроле». Ого, а энкавэдэшник-то целый майор! Майор сразу начал с придирок.

– Почему номера на дверце нет?

Вовино сердце рухнуло в живот.

– Осколок в дверь попал. Только что отремонтировали, номер нанести не успели.

Майор намеревался еще раз открыть рот, но Кальман демонстративно повернулся к нему спиной и обратился к Вове:

– Лопухов, после выезда на площадь сверни направо и там остановись.

– А что случилось? – осторожно поинтересовался Вова и, взглянув на майора, добавил: – Товарищ старший лейтенант.

– Предателей вешать будут, – буркнул лейтенант, не вдаваясь в подробности.

Какая связь между казнью каких-то предателей и их машинами, Вова не понял, но тут Степаныч тронулся, и он тоже поспешно воткнул первую передачу.

Народу на площади было немного. Посредине стояло оцепленное энкавэдэшниками сооружение из вертикальных столбов и перекладины, с которой свисали обрывки веревок. Вот только перекладина находилась на высоте метров пяти. При немцах, судя по остаткам досок, под виселицей был деревянный помост, но местные жители уже успели его растащить. Распоряжался процессом все тот же майор. По его приказу, какой-то акробат полез наверх веревки с петлями привязывать, а сам распорядитель направился к машинам.

– Откиньте борта и подгоняйте машины.

Пока Вова гремел запорами и откидывал борта, он понимал, что это задание ему совсем не нравится, судя по перекошенному лицу Степаныча, ему тоже.

– Слышь, Степаныч, ты как хочешь, а я за руль не сяду.

– Я тоже в палачи не нанимался, – согласился тот, – пошли к Кальману, так ему и скажем.

Третий водитель, Вова всего пару раз видел его раньше и знал только по фамилии – Михальченко, тоже присоединился к ним. Ротный и сам догадался, с какими намерениями они к нему заявились.

– Правильно, – решил он, – пусть сами разбираются.

Майор новость воспринял крайне негативно, примчался и наорал. Но голос в данном случае не помог, Кальман твердо стоял на своем.

– Без моего приказа никто из водителей за руль не сядет.

– Да вы знаете, сколько народу они погубили?!

– В их вине никто не сомневается, прикажете расстрелять – рука не дрогнет, но вешать их мы не будем.

– Черт с вами, – махнул рукой майор, – только загоните машины между столбов, а то мои могут не справиться.

Машину Вова загнал ровно, с одинаковыми зазорами, прихватил ППШ и вылез из кабины. Возле машины уже стоял солдатик в красно-синей фуражке.

– Где здесь первая скорость?

Вова показал, заранее пожалев сцепление, и отошел к Кальману и остальным. Привели шестерых приговоренных. Лопухов прикинул, что за четыре дня их успели поймать, расследовать, осудить и приговорить. Быстро здесь правосудие работает! Все шестеро в гражданской одежде со связанными за спиной руками. Стоят спокойно, с виду обычные люди, если не слышать, что по бумажке читает майор. Какая-то женщина в толпе горожан забилась в истерике, скорее бы все закончилось. «К смертной казни через повешение». Ну да, за такое и десять раз повесить мало. Приговоренных втащили в кузова, накинули на головы мешки, а сверху петли. Майор махнул рукой. Один из «студебеккеров» и Вовин «шеви» тронулись нормально. Второй «студер» задержался, неопытный водитель никак не мог его завести, но вот тронулся и он.

Подождав, пока энкавэдэшник вылезет из кабины, Вова двинулся к машине. На повешенных он старался не смотреть, мерзкое зрелище, хотя сейчас, наверно, так и надо, не ему судить. За ним молча потянулись остальные водители, оцепление уже успели снять. Лязгнули задвижки бортов, колонна из четырех машин покинула площадь с виселицей, окруженную руинами разбитых и сгоревших зданий.

На обратном пути Вовина шоферская карьера чуть было не закончилась самым печальным образом. Вместе с жизнью. А причина банальная – отказали тормоза. Буквально только что все было в порядке, но дорога начала спускаться в ложбину. Дальше шел пологий подъем, но внизу, перед небольшим мостом возник затор. Степаныч начал тормозить, Вова перевел рычаг в нейтраль и тоже придавил тормоз, но педаль просто провалилась, а задний борт «студера» с нарастающей скоростью начал приближаться. Он еще раз топнул по педали – бесполезно. Ничего другого не оставалось, Лопухов крутанул руль влево, благо встречная полоса была свободна.