Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец

Вот один такой отремонтированный и вытащил «шевроле» обратно на дорогу. Более того, так и дотащил до большого украинского села, где заночевали несколько «тридцатьчетверок». Соляр щедрой струей полился в опустевшие баки, и танки пошли дальше, оставив в селе раненых накануне вечером. В кузов набросали сырой соломы, погрузили восьмерых, самых тяжелых, сопровождать, как всегда, некому, вези. Довез уже ночью. Опять не всех, но довез. В медсанбате узнал, что наступление остановлено, пришел такой приказ. Вова вырубился тут же, прямо за рулем, не почувствовал даже, как медсестры вытащили его из кабины и перенесли в одну из хат. Он проспал больше суток, и проснулся с чувством зверского голода.

– Это что?

Вова покрутил банку в руках и вернул обратно.

– Тут же ясно написано – датские сардины, двести грамм.

Вовин напарник ткнул пальцем в этикетку.

– А чего тут Гитлер написано?

– Савельич, ну ты – деревня, – развеселился Вова, – это же адрес фабрики: Бреслау, Адольф Гитлер штрассе двенадцать. Или ты хотел консервированным Гитлером перекусить?

– Нет уж, я лучше сардинами.

Шофер вытащил нож и начал решительно кромсать немецкую жесть. Запах пошел… Вова сглотнул слюну.

– А у тебя что?

– Не знаю, – ответил Вова, – сейчас посмотрим.

Собственная банка нравилась Лопухову гораздо больше. На этикетке значилось, масса 338 грамм, 1943 год выпуска, куча фрицевских орлов со свастикой, сверху ключик для открывания. Вот только содержимое ее оставалось полной тайной, разобрать надпись он так и не смог. Ну да не дураки же немцы всякое дерьмо консервировать. Подцепив ключ грязным ногтем, он потянул его вверх.

– Что-то бобовое.

Вова сунул нос в банку.

– Фасоль. С мясом. Пойдет.

Вова запустил в банку ложку и приступил к трапезе. Трофейных консервов было много, хлеба не было. Отступая, немцы бросили груды всякого барахла, а дороги до конца еще не просохли, нормального до сих пор подвоза не было. Вова обзавелся отличным трофейным набором для бритья. Помазок из натуральной шерсти, стаканчик для взбивания пены, зеркальце, ремень для правки бритвы и сама бритва с роговыми щечками. На лезвии надпись «Puma. Solingen».

Помимо имущества, от немцев осталось еще много всякой техники. Причем основная ее масса была оставлена в населенных пунктах, вдоль дорог ее стояло на удивление мало. Именно сейчас все, что можно было оживить с минимальными затратами времени и сил, спешно растаскивалось по различным «хозяйствам». Кальман тоже времени даром не терял, вот и рыскали по населенным пунктам правобережной Украины организованные им поисковые группы. Тащили не все подряд, предпочтение отдавали массовым моделям и желательно с конструкцией попроще. Прицепленный к Вовиному «шевроле» тентованный трехтонный «опель-блиц» этим требованиям отвечал полностью. Чугунная рядная шестерка с зажиганием от магнето, пятиступенчатая коробка, даже электрического стартера нет. Тем более что им досталась модификация для Восточного фронта с увеличенным баком и пониженной степенью сжатия. Значит, смело можно заливать наш бензин без дополнительных присадок.

Правда, оживить его на месте не удалось, пришлось тащить до расположения автороты на буксире. Зато немцы любезно оставили в кузове полный комплект цепей противоскольжения, которые в местной грязи практически не спасали, и инструментальный ящик с набором ключей, отверток и прочей мелочи.

– Ладно, хорош жрать, пора ехать.

Пустая банка улетела в кювет. Водители заняли свои места, и «шеви», сдернув с обочины «опеля», потащил его к месту новой службы. Всю армию отвели с переднего края и вывели во фронтовой резерв, водителям стало полегче.

Вова отоспался, отъелся, даже время свободное появилось. И тут подвернулся этот рейс.

– Лопухов, есть рейс в Смоленск за запчастями для танков.

– Не… – начал было Вова, но сообразив, что к чему, быстро заткнулся. – Я согласен, Аркадий Львович.

Выехали пятью машинами, Вова заранее занял последнее место в колонне. Наконец-то под колесами вместо густого грязевого месива оказалась нормальная дорога. Где-то брусчатка, где-то даже асфальт, пусть и разбитый, раздолбанный, с засыпанными землей ямами и воронками, но и клиренс у «шеви» побольше «мерседесовского» будет. Покачиваясь на жестких рессорах и кренясь при объезде препятствий, «шевроле» местами разгонялся аж до пятидесяти километров в час, предельной по нынешним временам скорости. В теории он мог бы и больше, но на советском низкооктановом бензине, для избегания детонации, приходилось выставлять меньшее опережение зажигания, мощность, соответственно, падала. А вот порожние «студебеккеры» могли идти и под шестьдесят, Вова с трудом удерживался у них на хвосте. Если бы колонна временами не упиралась в какую-нибудь полуторку или «захара», ползущие на привычных тридцати-сорока, точно отстал бы.