Зеркала

– Ты никуда не пойдёшь! Завтра я решу все проблемы: и твои, и мои. Сейчас иди в спальню! Поспи. Посмотри визуализации или послушай музыку. Иди и не раздражай меня, кукла!

Она повернула лицо ко мне с изумлением, пристально всматриваясь в меня.

– Кукла? Кукла? Ты уже так говорил. Почему ты так меня снова назвал?

В мифах древних народов боги в гневе наказывали людей землетрясениями, наводнениями и мором. Но не божий гнев, а людская ярость – вот самая страшная кара для человечества. Именно в гневе совершались самые роковые поступки. Начинались войны. Работники перечёркивали в одночасье свою многолетнюю карьеру. Мужья убивали жён. Чаши, полные любви, развивались вдребезги. И даже если их потом склеить, чувства просачивались, как вода сквозь щели, со временем всё равно покидая сосуд навсегда.

– А кто же ты ещё, как не кукла? Ты же вовсе не настоящий человек, Марина. Ты – клон. Знаешь, что значит это слово? Из живого в тебе только тело, и то созданное в инкубаторе. Всё, что ты мне наплела тут, это лишь вариативность искусственного интеллекта.

– Нет, нет. Я не верю тебе. Ты врёшь! Врёшь! Какая я, к чёрту, клон? Что это за бред вообще?

Она вглядывалась в меня, видимо, пытаясь по моему лицу понять причину, почему мои слова её не рассмешили, а ввергли в недоумение. На тебе, детка, козырной расклад карт!

– А ты иди и проверь. Иди на улицу, где ты без меня и не бывала. Патрульный шаттл сразу тебя доставит обратно сюда. Единственное место, где твой профиль активирован, где ты можешь быть одна, – это в библиотеке. Даже там ты умудрилась закрутить интрижку, шлюшка. Кукла-шлюшка…

Я приблизился к ней вплотную, чувствуя запах её волос. Запах мой собственности. Гнев бурлил на связках, искажая громкие слова хрипотцой крика.

– Не было никакой аварии и многолетней комы! Это лишь пробелы, которые этот чокнутый профессор решил не заполнять. Сказал, что лучше подстраховаться от лишних нестыковок в сюжете. Потому что пришлось бы придумывать, куда делись все твои гипотетические знакомые. Прописывать целый кусок жизни программистам пришлось бы многие годы. Ты лишь мои воспоминания и немного нафталиновых данных из уже мертвых соцсетей! Ты зеркало моей памяти о тебе, которую это чёртов алгоритм искажает почём зря. Развивается он, видишь ли! Такой умный, сука, что решил даже меня бросить!

И слёзы твои лишь результат соединения чипа с нервной системой. Ты плачешь потому, что команды, повинуясь развитию сценария, посылаются электрическими импульсами в твою нервную систему и пустой мозг! Я создавал тебе не для того, чтобы ты утащила меня на дно снова! Завтра все исправим.

Я перевёл дух. В ушах стоял пульсирующий гул. Отзвук тревожного набата моего уставшего сердца. Нужно себя беречь. Не двадцать лет всё-таки.

Я почти упал в стоявшее рядом кресло и, не глядя на неё, добавил:

– Иди в спальню и будь там. Уйди с глаз моих и не выходи оттуда.

Тихий шорох, удаляющийся вглубь квартиры. Захотелось почему-то побежать вслед. Обнять, успокоить. Нет. Нет. На это вестись нельзя. Это все рефлексы. Проклятый алгоритм и меня дрессирует не хуже кошек Куклачева. Надо успокоиться. Отдохнуть. Закрыть глаза и просто подышать. Вдох глубокий. Выдох. Вдох. Выдох…

Щ-щ-щ-щ-щ-щ! Что-то ужалило мою руку. Не чувствую своё тело. Совсем. Что случилось? Задремал, видимо, прямо в кресле. Да, так и есть. Стариковская тема. Глаза сфокусировались наконец-то на её лице.

– Прости, Дима, тебе уже не больно?

Она отодвинулась. В руке блестел металлический цилиндр с рукояткой. Парализатор «Оса». Господи, вот почему я не могу пошевелиться!

– Что ты делаешь, Марина? Где ты это взяла?

Отвела виновато взгляд в сторону, руку с «Осой» завела за спину.

– У тебя в столе. В нижнем ящике.

«Осу» мне оставил, уезжая на Филиппины, Алекс. Так-то, как говорится, пусть будет, есть ведь не просит. Да и документы на него тоже были. Никогда не знаешь, когда такая штука может понадобиться. И от кого помочь.

Парализатор был разработан эксклюзивно для спецслужб. Один выстрел-укол начисто лишал жертву двигательной функции, впрочем, не затрагивая речь. Очень удобно для допроса. Вторая доза уже лишала жертву возможности говорить и погружала в мутное марево полусна. Если кто-то использовал третий патрон-иглу в обойме в течение небольшого времени после первых двух, то он рисковал и вовсе убить свою жертву, так как замедлялась моторика сердечной мышцы. Проще говоря, минут через тридцать любое самое здоровое сердце останавливалось. Но самое уникальное было в действующем веществе. Через два часа после использования оно полностью распадалось, практически не оставляя следов в организме. Так что «Оса» была ещё и идеальным оружием для киллеров и диверсантов.

Алекс в своё время использовал его при охоте на диких медведей, понтуясь перед девчонками записями, на которых он обнимал вяло рычащую морду временно обездвиженного бурого хищника. «Чем бы дитя ни тешилось» – обычно так я относился к этим забавам своего друга.

– Зачем ты это сделала, детка? Это опасная игрушка. Положи её на стол.