Зеркальный лабиринт мести

— Конечно, я получила сообщение о несанкционированном доступе к квартире и архиву. Бросилась домой, но из-за пробок все затянулось. В полицию обращаться, конечно, не имело смысла, так как об архиве никто знать не должен. Приехала, а тут вся квартира в дыму. Правда, тебе повезло, в архиве сработала противопожарная сигнализация, хоть и с опозданием, потому что те, кто пытался туда проникнуть, повредили ее при взломе двери. Но включился защитный механизм. Я открыла дверь — и из нее выпал ты, бледный и мертвый!

— Мертвый? — спросил Пашка, хватаясь за сердце. Злата подтвердила:

— Мертвый. Не дышал, пульса не было, пришлось делать массаж сердца и искусственное дыхание.

— Рот в рот, мать? — блаженно осведомился Пашка, и Злата вылила ему на джинсы остатки воды из кувшина.

— Остудись немного, мальчик. Говорю же, ты мне жизнью обязан! Задержись я на пару минут, реанимировать тебя было бы уже невозможно.

Пашка в восхищении посмотрел на Злату — ведь точно, как он и предполагал, в горящую избу войдет. Точнее, в горящий секретный архив…

Секретный архив, которого благодаря его глупым действиям больше не существовало…

— Я не хотел… Не хотел, мать, чтобы все сгорело… — сказал Пашка понуро.

Злата усмехнулась:

— Не горюй. Лучше пусть сгорит, чем попадет в руки к Айману, или, как ты его называешь, Кайману. К тому же мы живем в век цифровых технологий: все документы давно отсканированы, и данные хранятся на трех разных серверах в трех разных странах…

Пашка воспрял духом, поднялся и спросил:

— А можно мне обнять и поцеловать мою спасительницу?

Злата фыркнула:

— Лучше душ прими. Кстати, после клинической смерти ты себя точно чувствуешь хорошо?

— Как заново родившийся! — заверил ее Пашка, стаскивая куртку. Он отправился в душ, решив не задавать вопрос о том, не хочет ли Злата к нему присоединиться. Время триумфа еще не настало!

Когда он вышел из душа, то обнаружил свою спасительницу в кабинете, где она сидела перед компьютером и напряженно смотрела на экран. На нем можно было разглядеть Олега Петровича Ирдышина, который вещал:

— …и я готов покаяться в своем самом главном грехе! Ибо я много лет вел двойную жизнь. Помимо официальной, у меня была другая семья. Другая женщина и другие дети. Увы, все закончилось трагически — моя… моя пассия и мой сын погибли. Их не вернуть, и я очень скорблю. Если бы я тогда принял верное решение, ушел из семьи, этой нелепой трагедии не произошло бы. И они были бы живы… Это и есть мой самый главный грех!

Злата резко закрыла крышку ноутбука и процедила:

— Лицемер, трус и торгаш! Боится мести этого психа и считает, что, притворно покаявшись, получит отпущение грехов. Как бы не так, нелепая трагедия! Это он виноват в их смерти! Он!

Пашка молча смотрел на Злату, а она, помедлив, подняла на него глаза и произнесла:

— Мне надо тебе кое в чем признаться. Ирдышин — мой отец. И та женщина, о которой он сейчас говорил, моя мама. А сын — мой младший брат. Да, они мертвы, и виноват в этом он. Мой отец! Этот монстр! Который сделал так, чтобы я все время хранила эту информацию в тайне. Он купил мое молчание. Нет, купил мою совесть. При помощи этой шикарной квартиры, при помощи связей, благодаря которым он устроил меня на хорошее место. И я позволила заткнуть мне рот подачками. Да, я молчала, но втайне собирала на него досье. То самое, что было в сгоревшем архиве. Хоть я многим обязана этому монстру, моему отцу, я его ненавижу! Слышишь, Павлик, ненавижу!

Пашка оторопело отметил, что она впервые за время их общения назвала его так нежно и по-детски — Павлик…

— И знаешь, что самое ужасное? Что этот монстр меня любит! Больше, чем своих законных детей! Но не был все эти годы готов признать меня. Еще бы, ведь тогда бы выплыла правда о его неблаговидной роли в гибели мамы и брата. Брата, которого он тоже назвал Петей. А меня, кстати, Лизой. Злата — это мой, так сказать, псевдоним! А фамилия материнская.

Она поднялась, в глазах у нее сверкали молнии. Пашка отметил, что Злата походила на античную богиню мщения.

— Да, он все у меня забрал — и все мне дал. Я его люблю и ненавижу одновременно. И теперь, когда этот маньяк методично разрушает его жизнь, я…

Она улыбнулась, и от этой улыбки у Пашки кровь застыла в жилах. О, какой прекрасной и грозной была в этот момент Злата — его Злата!

— Я испытала радость… И… И чувство благодарности к этому психу. Потому что… Потому что он сделал то, что все эти годы хотела сделать я. И если… он в итоге убьет этого монстра, моего отца, я буду рада. Очень рада!