Олег Анатольевич Лурье

Зеркало над бездной

«Он обнаружил в зеркале лицо, которое само в известном смысле есть зеркало».

(Иосиф Бродский)

Некоторые персонажи романа-версии «Зеркало над бездной» реальны и представлены под своими настоящими именами, у иных имена и особые приметы изменены, а остальные полностью придуманы автором — и любые совпадения случайны.

Значительная часть событий происходила в действительности, отдельные фрагменты — результат многолетнего авторского расследования, однако ряд действующих лиц и связующие их нити являются вымыслом и авторской версией.

2020 год

Первая опасность. Париж. 2018 год

Через открытое окно в гостиничный номер врывался гул полуденного Парижа. Казалось, несмолкающие голоса праздных туристов звучат уже внутри комнаты, а вой полицейской сирены заглушает их в строго отмеренное время — с минутными промежутками. То ближе, то дальше. Июньское густое тепло вливалось в номер, едва шевеля легкую занавеску.

Макс Малин, лежа на огромной кровати, понимал, что нужно закрыть окно и включить кондиционер, но искусственная тишина с такой же искусственной прохладой представлялись ему еще более невыносимыми. Телевизор? Нет. К черту. Заранее известно все, что они скажут. Виски? Рано. Может, пройтись — и кофе? Это уже лучше.

Он встал и, выходя из номера, заглянул в большое зеркало. На него смотрел тридцатипятилетний черноволосый мужчина из тех, которые так нравятся молодым девчонкам, насмотревшимся фильмов о Джеймсе Бонде. Подтянутый, выше среднего роста, одетый в голубые джинсы и такую же майку, под которой просматривалась тренированная жилистая фигура. Глубоко посаженные темные глаза, легкая небритость и седина, окрасившая его густую шевелюру еще с непростых армейских лет. В итоге Макс, щепетильно относящийся к собственной внешности, остался удовлетворенным отражением, и, проведя рукой по волосам, вышел из гостиничного номера.

У входа в отель «Лотти», что на Рю-Де-Костильон, Малин осмотрелся и, обойдя суетящуюся группку японцев, обвешенных фотоаппаратами, направился к ближайшему кафе на другой стороне Сен-Оноре. Но вдруг на середине пешеходного перехода странный вибрирующий шум двигателя перекрыл гул остальных автомобилей и голоса туристов, раздававшиеся за спиной. Серебристый «Пежо», внешне ничем не отличающийся от своих парижских собратьев, притормозивших у светофора, вырвался на красный свет и, чуть изменив траекторию движения, помчался прямо на Макса. Все произошло за несколько секунд, вдруг перешедших из времени в пространство и зависших в нем. Когда до машины оставалось меньше метра, тренированное тело Макса само по себе, вне его контроля сделало почти невозможный прыжок назад, уйдя от удара и свалив с ног маленького японца, идущего следом.

Автомобиль, не снижая скорости, вывернул к Вандомской площади и исчез за поворотом. Макс встал и помог подняться перепуганному жителю Страны восходящего солнца. Подбежали еще несколько взволнованных экскурсантов. Они что-то быстро залопотали на японском, собирая разлетевшиеся фотоаппарат и планшет, потом один из них, тот самый, которого толкнул Малин, перешел на английский.

— Вы целы? Это был, наверное, пьяный или наркоман… Где полиция? Вы номер запомнили?

— Со мной все хорошо, — выдохнул Макс, — извините, что сбил вас с ног, но у меня не оставалось выхода. Номер, к сожалению, я не запомнил, поэтому полицию вызывать бессмысленно.

Через пару минут он, приняв большую дозу сочувствия японцев и распрощавшись с ними, вернулся в отель. Малина слегка потряхивало, но он все же выжал из себя улыбку и по журналистской привычке мысленно сам себе прокомментировал ситуацию:

— Ну, попытались ударить машиной. И что? Чего же так колотит? Видно, отвык за последние годы от экстрима. Раньше, когда носил зеленый берет, даже пули так не пугали, как этот сегодняшний «Пежо» на перекрестке. Новая работа совсем расслабила, но кое-какие рефлексы, видимо, остались навсегда. Хоть это радует.

В маленьком кафе-брассери, что находилось наискосок от «Лотти», Макс пристроился за угловым столиком под ярко-красным навесом. Кофе, пожалуйста. А после этого проклятого «Пежо» еще и двойной коньяк. На третьем глотке обжигающего напитка пискнул планшет, извещая о поступившем письме, — кто-то вспомнил о существовании Малина.