Zettel

242. Представим себе также, что нам не нужно переводить такие картины в картины реалистические, чтобы ‘понять’ их, точно так же мы не переносим фотографии или кадры из фильма в цветные картины, хотя черно-белые люди или растения в действительности показались бы нам невыразимо чуждыми и пугающими.

Ну, а что если мы сказали бы здесь: «Картина является чем-то только в языке картин»?

243. Верно, я читаю рассказ и мне наплевать на систему языка. Я просто читаю, получаю впечатления, вижу перед собой картины и т. д. Я позволяю истории проходить передо мной в виде картин, подобно истории в картинках. (Этим я, естественно, не хочу сказать, что всякое предложение вызывает во мне визуальный образ или множество образов и что визуальный образ является, скажем, целью предложения.)

244. «Предложения служат, конечно, тому, чтобы описывать, как всё обстоит», думаем мы. Предложение в качестве картины.

245. Я прекрасно понимаю эту картину, я мог бы воссоздать ее в глине. – Я прекрасно понимаю это описание, я мог бы на его основании сделать рисунок.

Во многих случаях критерием понимания можно было бы считать возможность изобразить смысл предложения в виде рисунка. (Я воображаю что-то вроде официально установленного экзамена на понимание.) Как, например, проверяется умение читать карты?

246. И осмысленной является та картина, которую я не только могу нарисовать, но и изобразить пластически, объемно. И есть резон так сказать. Но обдумывание предложения не является деятельностью, которую совершают на основании слов (как, скажем, поют по нотам). Следующий пример это покажет. Имеет ли смысл сказать: «У меня столько друзей, сколько дает решение уравнения…..»?[49] Имеет ли это смысл, по самому уравнению сразу не скажешь. И пока читаешь предложение, не известно, можно ли его вообще помыслить или нет. Поддается ли оно вообще пониманию или нет.

247. Что означает: «обнаружить, что предложение не имеет смысла»?

А что означает это: «если я подразумеваю под этим нечто, то оно уж точно должно иметь смысл»?

Ну, первое означает: не дать тому, что кажется предложением, ввести тебя в заблуждение и исследовать способы его применения в языковой игре.

А вот «если я подразумеваю под этим нечто» – означает ли что-то похожее

на: «если я могу при этом нечто представить себе»? – Зачастую путь от представления ведет к дальнейшему использованию.

248. (Нечто, что на первый взгляд выглядит как предложение, но им не является.) Как-то раз мне рассказали о такой конструкции дорожного катка. Двигатель располагается внутри полого катка. Коленчатый вал проходит по оси катка и с двух сторон спицами соединен с колесами. Рабочий цилиндр крепится к внутренней стороне катка. На первый взгляд эта конструкция выглядит как машина. Но она представляет собой неподвижную систему, а поршень в цилиндре не может двигаться. Мы лишили его способности двигаться и сами этого не замечаем.

249. «Нет ничего легче, чем представить себе четырехмерный куб! Он выглядит так[50]:

– Но я не имел в виду ничего такого, я подразумевал что-то похожее на

но только в четырех измерениях! «Но разве это будет не то же самое, что я тебе нарисовал, как раз

но только в четырех измерениях?» – Нет; я не это имел в виду

! – Но тогда что? Что для меня будет картиной такого куба? Ну уж никак не тот куб в четырех измерениях, который нарисовал ты! Сейчас в качестве картины у меня есть только слова и я отклоняю все то, что ты можешь мне показать.

250. Остаются ли в темноте розы красными? – Можно думать о красной розе в темноте. –

(То, что можно что-то ‘представить’, не означает, что имеет смысл говорить об этом.)

251. «Предположение, что этот человек, – который ведет себя совершенно нормально, – тем не менее слеп, вполне может иметь смысл!» – То есть: ‘это всего лишь предположение’, ‘в самом деле, я же могу такое предполагать’. А это означает: я создаю для себя картину того, что предполагаю. Пожалуй. Но что дальше? Если в неких обстоятельствах я делаю предположение о том, что некто слеп, у меня никогда нет гарантии того, что это предположение имеет смысл. И тогда то, что при этом я действительно нечто себе представлял, воображал некую картину, вовсе не играет никакой роли. Такая картина имеет значение только там, где, так сказать, она является единственной отправной точкой для того, чтобы я действительно строил гипотезы. И это все, что остается здесь от предположения.

252. «Я очень хорошо могу себе представить, что некто так поступает и при этом не видит ничего постыдного в своих действиях» – а потом следует описание, как это можно представить.

«Я могу представить себе человеческое общество, в котором считается неприличным вычислять, если только это не делается для развлечения». Это означает примерно то же, что и: эту картину я мог бы расписывать себе и дальше.