Ж. замечательных людей

Достоверно известно, что в раю нет болезней, смерти и страданий. О том, что там имеется, сведений мало, да и те противоречат друг другу.

В христианском раю есть возможность лицезреть Господа.

В мусульманском – не только Господа, но и прекрасных гурий.

Праведные иудеи восседают в венцах и изучают Тору.

Праведные буддисты отдыхают после очередной реинкарнации.

Скандинавские язычники охотятся, монгольские – вдоволь кушают. Офисные работники живут без будильников, понедельников и начальников.

И всё-таки пребывание в раю трудно назвать безоблачным. Души умерших наблюдают за нами с небес, а это зрелище не для слабонервных. Наверное, потому все хотят в рай, но мало кто торопится умереть.

Поспрашивала людей в своём блоге: «Что для вас означает слово „рай“?»

«Попасть туда – это как ребёнку найти папу, подбежать и уткнуться в колени…»

«Люди – это всего лишь биоплесень. Ей не дано понять, что такое рай».

«Рай – это когда ничего не болит».

«Рай не на небесах, а в головах людей».

Последний тезис мне больше всего нравится. Человек не может изменить окружающий мир, но может изменить своё отношение к миру. Как говаривал Козьма Прутков: «Хочешь быть счастливым – будь им».

27. Пусть он сам захочет развестись

Пол рассказывает, как в Корейскую войну коммунисты вербовали американских военнопленных:

– Бойца вызывали на допрос, поили чаем, угощали сигаретами. Потом китайский офицер начинал разговор за жизнь:

– Слушай, а чего американцы нас так ненавидят? Мы что, обидели вас чем-то?

Боец отвечал как положено:

– Мы сражаемся за демократию против кровавого тоталитарного режима!

– Да ладно, какие мы кровавые? Можно подумать, ваша Америка – идеал. У вас тоже, небось, проблемы есть.

– Ну… есть.

Глаза китайца загорались любопытством.

– А какие, например?

– Безработица, медицина дорогая…

– А у нас нет безработицы и медицина бесплатная! Видишь, не такие уж мы и уроды.

– Да я и не говорю, что вы уроды…

– Слушай, а ты можешь статью про это написать? Нам очень важна точка зрения простого американского солдата.

Боец брал ручку и писал: «В США – безработица, а в Китае – нет. Китайцы – не такие уж плохие ребята, и с ними вполне можно дружить».

А вечером статью бойца зачитывали по лагерному радио.

– Ты совсем рехнулся?! – вопили пленные. – Они тебя что, пытали?

– Да нет…

– Так почему ты…

И боец начинал защищаться:

– Всё, что я сказал, – правда!

– Предатель! Иуда!

Свои отворачивались, били, объявляли бойкот. А китайский офицер по-прежнему был ласков и обходителен.

Во время Корейской войны уровень «измены» был самым высоким за историю США.

– Надо для Зэка изобрести что-нибудь в этом роде, – говорит Пол. – Пусть он сам захочет развестись.

Я загибаю пальцы:

– Просить – бесполезно, угрожать – тоже. Он думает, что мы хотим его смерти, и потому защищается…

Под конец я придумала: надо уговорить Зэка написать книгу «Развод – это прекрасно» и пообещать ему славу и деньги.

28. Хочу ребёнка

Хочу ребёнка. Пытаюсь объяснить себе почему:

1. Так надо. Ибо сказано: «Плодитесь и размножайтесь».

2. Будет кому в старости подать мне стакан воды.

3. Полу будет кого считать ребёнком помимо меня.

4. Наши мамы будут счастливы.

5. Знакомые перестанут спрашивать: «Ты вообще рожать собираешься?»

6. Наконец-то я перестану целые дни проводить за компьютером.

7. Кажется, я люблю детей. Они прикольные.

8. Я существенно расширю свой кругозор на тему материнства и детства. Потом из этого можно будет сделать смешную книжку.

9. Если родится мальчик – у меня будет шанс воспитать Принца на Белом Коне. Если девочка – ей можно будет завязывать банты. Что в равной степени интересно.

10. Я выполню свой долг перед нацией.

11. Первые 15 лет ребёнок будет любить меня за красивые глаза. Это круто!

12. Всё-таки дополнительный родной человек – это хорошо.

13. Вполне вероятно, что моим ребёнком можно будет гордиться. Сначала у него будут успехи в рисовании «космоса», потом – по какому-нибудь школьному предмету. А там и до Нобелевской премии недалеко.

14. Родить, чтоб был. Просто ради него самого. Подарить жизнь.

15. Призрачная надежда на бессмертие.

Мне не нравится идея рая. Соединение с Богом льстит моему самолюбию, но я не верю, что Господу понравится вечно соединяться со мной. Рай – это идеал: всё уже понято, изведано и достигнуто. Покой как на кладбище; радость как под кайфом.

Я хочу вечно учиться, ошибаться, подниматься на ноги, говорить ерунду и совершать открытия. Именно поэтому мне нравится думать, что жить вечно – интересно. Жизнь – это и есть рай.

Душа, то есть наша личность, бессмертна, но не так, как принято считать в мировых религиях. Как от отца к сыну переходит определённый генотип, так из поколения в поколение передаются наши «Я». Мы ещё не раз вернёмся на эту землю, если наш род не оборвётся.

В детстве я и мой друган Борька Папахин скрепляли клятвы кровью. Вырывали из тетрадки листок и писали: «Никаму неслова что мы потиряли варежки на горке». Расковыривали себе пальцы и ставили на бумаге зловещие кресты.

– Давай лучше расписываться лимонадом! – предлагал Борька. – Он дефицитнее.