Жаба с кошельком

Валя появилась у Литвинского давно, точно не назову год, может, восемь, может, девять лет назад. Марта как-то раз, изменив своей привычке отдыхать в горах, отправилась на Украину, в некий санаторий, славившийся особой грязелечебницей. У Марты сильно болела спина, и доктор настойчиво рекомендовал ей эту лечебницу. Литвинская купила путевку и укатила. Вот там она и познакомилась с Валентиной, угрюмой девушкой, работавшей в санатории горничной. Назад вернулись вместе. У Валентины не было никаких родственников, жила она в общежитии, образования не имела, получала копейки, а Марта безуспешно пыталась найти домработницу. Как только Литвинский разбогател, она обратилась в агентство, и ей начали присылать разных женщин. Но каждый раз дело заканчивалось скандалом. Одна украла деньги, другая не умела готовить, третья абсолютно не видела грязи, четвертая сожгла утюгом все вещи, пятая была идеальной работницей, но при этом обладала длинными стройными ногами, хорошенькой мордашкой, копной мелко вьющихся волос, и Андрюшка начал как-то по-особому улыбаться, когда горничная наливала ему суп.

Валентина же оказалась идеальным вариантом. Она скользила по дому молча, с тряпкой в руках. Квартира Марты заблестела, словно пасхальное яичко, занавески шуршали крахмалом, скатерти были идеально выглажены, паркет натерт, постельное белье стиралось и гладилось дома.

– Мало ли кто в прачечную грязь понесет, – бурчала Валентина, – еще хозяева заразу подцепят.

Валя была младше и Андрюшки, и Марты, но относилась к ним, как мать к детям. Хозяев она любила безоглядно, порой обожание принимало странные формы.

Один раз Марта собрала на свой день рождения гостей, не так много человек, только самых близких. К чаю подали торт.

– А где свечки? – захихикал подвыпивший Валера Лосев.

– Ага, – подхватила его жена Лариска, – боишься, что мы твой возраст выясним? Да и так знаем, что старая, в рухлядь превращаешься, ха-ха-ха, шутка.

Никто не обратил внимания на высказывание Лариски. Госпожа Лосева обожала говорить с милой улыбкой гадости, Марта позвала ее только из-за Валеры, с которым у Андрюшки были связи по бизнесу. Гости спокойно пили чай, вдруг на пороге появилась Валентина с подносом. Она приблизилась к Ларисе и, как всегда мрачно, буркнула:

– Ваш кофе.

– Кофе? – изумилась та. – Я не просила.

– Значит, не надо?

– Нет.

Валентина стала разворачиваться, чашка съехала с подноса, темно-коричневая жидкость выплеснулась на нежно-розовый костюм Лариски.

– Ой, дура, – заорала та, – с ума сойти!

– Сейчас, сейчас, – засуетилась Марта, – пойдем скорей в ванную, застираем.

Короче говоря, вечер у Лариски был испорчен. Валентина молча стала вытирать ковер, в ее глазах промелькнуло странное, несвойственное домработнице выражение: смесь злорадства и удовлетворения.

Я бы сразу забыла об этом происшествии, но история имела продолжение. Часов около одиннадцати я заглянула в ванную покрасить губы перед уходом и услышала разговор Марты и Валентины, находившихся в кухне.

– Не стыдно тебе? – спросила хозяйка.

– А что? – ответила Валя.

– Ты зачем на Лариску кофе вылила?

– Случайно вышло, простите, постираю ей костюм.

– Не ври, ты нарочно это сделала, я тебя отлично знаю.

– Она про вас гадости говорит, – с несвойственной ей эмоциональностью воскликнула прислуга, – ишь, разбогатела! Рухлядь! Да вы красавица! Это Лариска возле вас кулем глядится!

Марта тихонько засмеялась:

– Больше так не делай, мне вовсе даже не обидно.

– Угу, – пробубнила Валентина, – извините, не сдержалась!

– Умница, – ласково сказала Марта, – и спасибо тебе, честно говоря, я давно хотела Лариске на голову миску с салатом нацепить. Но никогда больше не веди себя так.

– Я прямо бешусь, когда вам гадости говорят, – проронила Валентина.

– Ладно тебе, – смеялась Марта, – брань не камень, повисит и отвянет!

Смерть Марты Валентина пережила очень тяжело. Хозяйство по-прежнему содержалось в идеальном порядке, вот только разговаривать Валентина совсем перестала, отделываясь короткими ответами: «Ага», «Угу», «Сделаю».

Вику она приняла спокойно, продолжала служить верой и правдой, но полюбить новую хозяйку так, как Марту, не смогла. В комнате у Валентины появился большой портрет покойной, около которого она каждый день ставила цветы. Мне показалось, что прислуга горюет намного больше вдовца. У Андрюшки в кабинете не имелось ни одного снимка трагически погибшей супруги, однако, учитывая, какими были их отношения в последнее время, это не странно.

Впрочем, и Валентина стала забывать хозяйку. Несколько месяцев назад, еще до всех трагических событий, я приехала в «Волшебный лес» и увидела на столе очаровательные салфетки с мишками и спросила:

– Где взяла? Я тоже такие хочу!

– У Вали спроси, она где-то купила, – ответила Вика.

Я вошла в комнату к Валентине, увидела ее со спицами у телевизора, узнала про салфетки и удивленно воскликнула:

– Ты убрала фото Марты?

– Грех это, – тихо ответила горничная, – нельзя постоянно плакать, покойным – могила, живым – жизнь.