Жабы жаждут

— Например, материалы от Лейпцигского проекта «Урановая машина».

— Нет, — сказала миссис Шо, — у этих бочек не обнаружено ионизирующее излучение.

— Ну, тогда, например, ДФФ. Или того хуже, продукция группы Розе-Шиллинга.

— А можно для мальчиков со слабой эрудицией? — съехидничал Эрик.

— Объясняю, — сказала она, — ДФФ, это нервнопаралитическое вещество аналог зарина. Продукция группы Розе-Шиллинга, это боевые микробиологические штаммы.

Журналист напряженно почесал ногтями подбородок и предположил:

— Наверняка эта микробиологическая пакость уже подохла с тех времен.

— Даже не надейся, — возразила Жаки, — иногда палеонтологи находят жизнеспособные вирусы и споры бактерий эры динозавров, застывшие в янтаре вместе с насекомыми.

— Детка, хватит всех пугать, — укорила ее миссис Шо, — давай еще гипотезы.

— Хм… Если бы знать откуда и куда шла эта мини-субмарина…

— Это как раз известно, детка. «Бибер» шел из Италии, уже занятой Антигитлеровской коалицией, на Крит, еще бывший под контролем Рейха. Джентльменское соглашение Гитлера и Черчилля осталось тайной, но факты таковы, что эскадрилья Люфтваффе на Крите беспрепятственно отправляла самолеты до апреля 1945-го. На Корфу до сих пор ходят слухи, что в Лондон ушла доля нацистского золота за то, что Люфтваффе смогло переправлять ценности через Крит по африканскому воздушному мосту в Бразилию.

— Тогда, возможно, это секретные архивы или ценные бумаги, — отреагировала Жаки.

— Возможно, — согласилась миссис Шо, — но, тогда весьма вероятно, что они каким-либо образом защищены от посторонних рук. Не хотелось бы открыть и получить взрыв.

— Фанни, это намек, чтобы я внимательнее осмотрела бочки?

— Верно, детка. Я полагаю: ты вдвоем с Вилли отыщешь все ловушки, если они есть. С подводного дрона можно осмотреть «Бибер» вблизи с любых углов.

Лейтенант-эксперт от избытка эмоций хлопнула ладонями по столу.

— Вместе с Вилли? О, черт! Стать напарницей ветерана европейского терроризма! Тебе кажется, что я всю жизнь мечтала о таком?

— Да, Жаки, именно так мне кажется. Разве я ошиблась?

— Ладно, бабушка. Проще согласиться, чем объяснять, почему это не моя мечта.

— Замечательно! — заключила миссис Шо.

— Что замечательно? Допустим, груз окажется безопасным, но как поднять эту штуку с глубины 17000 футов?

— Детка, этот вопрос продуман. До малой глубины можно поднять на тросе, зацепив с помощью дрона, а там подвести понтонный лифт, и на нем поднять на поверхность- А журналисты будут приглашены на осмотр мини-субмарины? — спросил Эрик.

— Разумеется! Будет отлично, если к завтрашнему утру ты найдешь пару-тройку своих коллег. Надеюсь, на фестивальной тусовке это не проблема, — сказала она.

…

*38. Спонтанный семинар о фатальном фиаско цифрового интеллекта.

Утро 24 июня, над Матапанской бездной.

Понтонный лифт: простая 70-футовая баржа-площадка с цилиндрическими надувными понтонами по бокам, плавно поднял из воды субмарину класса «Бибер» — 30-футовую стальную сигару с маленькой рубкой-надстройкой в центре, и двумя сборками из 200-литровых бочек по бокам. Все ржавое, но очень умеренно. Юлиан Зайз (выполнявший функции второго бортинженера) даже удивился такой умеренности и это заметил Ларс Моллен (выполнявший функции первого бортинженера):

— Что, парень, впервые видишь корабль, поднятый с более, чем 10.000 футов?

— Честно говоря, да, — подтвердил хорватский консультант по ЯД.

— Там все дело в дефиците кислорода и низкой температуре! — объявила Инге Моллен, взявшаяся за роль баристы на узком оперативном мостике понтонного лифта.

Мостик был, все-таки оборудован минимальным кухонным уголком, где можно было сварить кофе и разогреть бутерброды.

— Черт! — Аслауг Хоген хлопнула себя ладонью по лбу, — Я должна была сообразить!

— У нас с Ларсом просто личный опыт, — сообщила Инге, расставляя на горизонтальном участке панели управления четыре пластиковых чашки крепкого кофе.

— Спасибо… — голландка-физик глотнула кофе, — …Кстати, я не представляю, что могла датская спасательная служба поднимать с таких глубин.

— В 1990-х, старые советские атомные мины в Тирренском море, — сказал Ларс.

— Гм… Это те двадцать атомных мин, которые поставила субмарина К-8 в 1970-м?

— Да. Те самые. Якобы там стояли взрыватели на полночь 1 января 2000-го года.

— Вот как? Но почему послали вас, а не военных подводников NATO?

— Без понятия. Нам объявили приказ, подогнали вертушку, и мы полетели.

— Еще, — добавила Инге, — нам дали подписать лист-обязательство о неразглашении. Но теперь, после Вандалического кризиса, кого это волнует?

Ларс Моллен наморщил лоб, углубился в воспоминания, затем покачал головой.

— Нет, птичка моя, ты путаешь. Ту подписку с нас брали тоже в Тирренском море, но в другой раз, в 1980-х, когда мы поднимали остатки авиалайнера и французской ракеты, сбившей его над котловиной Нор-ди-Устика.

— Ларс, милый, это ты путаешь. Хочешь, я позвоню Рите-Рут и она спросит у Поуля?

— Ладно, звони. Спорим на дюжину пива, что я прав?

— Подождите, — вмешался Юлиан, — кому вы собрались звонить?