Жак Лакан: введение

При чем тут метафора? Почему используется выражение «отцовская метафора»? Почему не просто отцовская функция, а именно отцовская метафора? Потому что отцовская функция, по сути, работает так же, как работает метафора. Если вспомнить формулу метафоры (рисунок 20[93]), то суть ее в соединении двух знаков – один знак как бы вытесняется, как бы уходит под черту, а означающим этого ушедшего под черту знака становится означающее второго знака. То есть один знак вытесняется, заменяется вторым знаком (тем самым образуется третий знак). Ровно это и происходит в случае с Эдиповым комплексом. В случае успешного действия отцовской функции отец как бы вытесняет мать, на смену матери приходит отец (рисунок 41). Поэтому в рамках Эдипова комплекса говорится об отцовской метафоре. Не только Имя-Отца, не только отцовская функция, но еще и отцовская метафора – в том смысле, что отец вытесняет мать по тому же принципу, по которому в метафоре один знак как бы вытесняет собой другой.

Рисунок 41.

Отцовская метафора[94]

Одним из следствий Эдипова комплекса оказывается кастрация. Под кастрацией тут имеется в виду необходимость субъекта пожертвовать частью своего jouissance

, своего наслаждения. Отец заставляет его пожертвовать наслаждением, jouissance и перейти тем самым в совершенно новый формат существования. Этот формат существования связан с потерей себя в языке, потерей себя в символическом регистре. Лишиться части наслаждения – это, собственно говоря, и есть кастрация.

Кастрацию можно понимать в двойном смысле – как процесс лишения части наслаждения и как признание собственной кастрированности: как признание того, что мне чего-то не хватает, что я лишен фаллоса, что я не могу дать Другому в данный момент то, что ему нужно для того, чтобы заполнить нехватку. Поэтому я не могу получить его любовь, его признание. Это заставляет субъекта искать символический фаллос: что же такое мне необходимо заиметь, для того чтобы разгадать эту загадку „Che vuoi?“, загадку вопроса «Чего ты хочешь?», загадку желания Другого.

Тот jouissance

, от которого субъект отказался, который был от него отделен через кастрацию, продолжает существовать, но он замыкается в определенных участках. Остаются какие-то крохи этого jouissance – или в эрогенных зонах, или, например, в разного рода феноменах, когда этот jouissance как бы прорывается сквозь стену символического. В частности, поздний Лакан ввел понятие lalangue

, когда рассуждал именно об этих прорывах jouissance через цепи означающих. Когда я говорил об означающих, я их всегда описывал как то, что отсылает к другим означающим и так далее. Лаланг же – это такой феномен, когда означающие отсылают не к каким-то другим означающим, но когда они оказываются насыщенными, напитанными, пронизанными jouissance, наслаждением. Будто бы наслаждение прорывается через цепи означающих. Это могут быть какие-то бессмысленные звуки, это может быть произнесение слов, которые не имеют никакого смысла, которые не связаны ни с какими другими означающими, но само их произнесение как будто бы пронизано для субъекта наслаждением.

Короче говоря, на выходе из Эдипова комплекса мы имеем дело с кастрированным субъектом. С субъектом, чье наслаждение было ограничено. С субъектом, который пожертвовал частью своего наслаждения. За это он получил доступ в царство отца, в символический регистр, где отныне он пытается отыскать тот самый символический фаллос. В этом царстве от наслаждения у него остаются лишь какие-то остатки, а само наслаждение мыслится как потерянное, как утраченное.

Такого рода кастрация – символическая кастрация, кастрация символическим порядком, кастрация языком – необходима для успешного развития. Здесь можно вспомнить предыдущую лекцию, в которой я упоминал про выбор без выбора. Я приводил в качестве примера ситуацию с нападением бандита: «Кошелек или жизнь!» Здесь вроде как есть выбор, но на самом деле никакого выбора нет. И символическая кастрация, то есть погружение субъекта в символический регистр, это выбор без выбора, это то, чем невозможно пренебречь, это то, от чего невозможно отказаться. Повторяюсь, если речь идет о нормальном ходе психического становления субъекта. То есть это то, что необходимо пережить, для того чтобы состояться в качестве субъекта.