Жаклин Кеннеди. Американская королева

Удары неумолимой судьбы сыпались на Онассиса один за другим. Четвертая арабо-израильская война и принятое осенью 1973 года решение арабских «нефтяных шейхов» поднять цены на нефть нанесли тяжелый урон его танкерному бизнесу, точно так же, как начавшаяся серьезная рецессия подорвала операции с недвижимостью, которыми занимался Стас Радзивилл. Дела Olympic Airways тоже шли хуже некуда, как и дела семейные. В августе Кристина, вместо того чтобы поехать на Скорпиос, приняла в Лондоне слишком большую дозу снотворного, но ее вовремя отвезли в больницу. Тина сразу вылетела к дочери; Онассису рассказали о случившемся, только когда Кристина уже поправилась. А без малого два месяца спустя Тину нашли мертвой в парижском доме Ниархоса, без признаков насильственной смерти. По результатам вскрытия, на котором настояла подозрительная Кристина, смерть наступила в результате «острого отека легких». Возможно, не последнюю роль сыграло то, что Тина была несчастлива в браке, а потому слишком много курила и пила. Лучшая подруга Кристины говорила: «Жизнь с мистером Ниархосом не задалась, под конец Тина очень страдала».

Через несколько недель после смерти Тины здоровье Онассиса резко ухудшилось, и его положили в одну из нью-йоркских больниц, где диагностировали тяжелую миастению, неизлечимое заболевание, по-видимому вызванное стрессом, алкоголем и хронической усталостью. Каллас в это время гастролировала по Японии. «Он боится лечь в больницу, – сказала она своему аккомпаниатору Джону Сазерленду, – так как думает, что уже никогда оттуда не выйдет. Ему нужно знать, что я думаю о нем, а я не могу ни позвонить, ни послать телеграмму, ведь наутро это попадет во все газеты. Мы прекрасно понимаем друг друга… Он может обсудить со мной свои деловые проблемы и знает, что у меня всегда найдется его любимое шампанское». По словам Сазерленда, не обошлось и без упоминания о «Золотоискательнице»: «Эта женщина его не понимает, она ему не пара. Делать мужчину счастливым – тяжелый труд, а она слишком много времени проводит вдали от дома и постоянно пытается изменить его привычный образ жизни, все переделать. Отнимает у него прошлое. Я такого никогда себе не позволяла…» Вскоре после этого, 11 ноября 1974 года, Каллас дала свой последний концерт.

Карьера Онассиса тоже подходила к концу. В тот день, когда выписался из больницы – лицо отечное от лечения гормонами, веки за темными очками подклеены пластырем, чтобы не падали, – он узнал, что ликвидность авиакомпании упала настолько, что невозможно придерживаться прежнего расписания рейсов. О том, что строительство нефтеперерабатывающего завода в Нью-Гемпшире не состоится, ему уже сообщили. В Греции хунту сменило демократическое правительство, которое возглавил его старый знакомый Константин Караманлис. Вопреки запрету врача в декабре Онассис вылетел в Афины, чтобы договориться с новым правительством о поддержке авиакомпании, словно не понимая, что ему, как приспешнику хунты, окажут холодный прием. Так и вышло. Один из его помощников вспоминал: «Он совершенно потерял чутье. Выдохся. Раньше его имя звучало в Афинах как заклинание, а теперь привычный мир перевернулся с ног на голову». 15 января 1975 года авиакомпанию, без малого два десятка лет принадлежавшую Онассису, пришлось снова продать греческому провительству. Это явилось тяжелейшим ударом по самооценке Онассиса, которому казалось, что он только и делает, что проигрывает.

Отношения Джеки с мужем испортились настолько, что на сей раз она не сопровождала Онассиса в Афины, поехала с Джоном кататься на лыжах, то бишь заняла ту же позицию, как некогда по отношению к политическим кампаниям Кеннеди, хотя ее присутствие в Греции, вероятно, помогло бы Онассису. Но ей, похоже, было все равно. Она вернулась, только когда получила из Глифады сообщение Кристины, что 3 февраля 1975 года Онассис слег с сильными болями в брюшной полости. Кристина позвонила также парижскому гастроэнтерологу профессору Жану Кароли и нью-йоркскому кардиологу доктору Изидору Розенфелду, который вместе с Джеки вылетел в Афины. Специалисты резко разошлись во мнениях касательно характера и места проведения лечения. Кароли настаивал на удалении желчного пузыря в парижском Американском госпитале, Розенфелд считал, что пациент слишком слаб для большой полостной операции, и рекомендовал перевезти его в Нью-Йорк. Кристина, которая сейчас принимала все решения о лечении отца, посоветовалась с теткой и остановила выбор на Кароли и Париже.