Жандарм 5 (СИ)

— Друг мой, давно не виделись! — гостеприимно распахнул объятия Анатолий, когда я зашел в дом.

— Извини, что раньше не смог написать. Дела, — обнял я его в ответ.

— Понимаю, служба такая, — усмехнулся парень. — Ты по делу или…?

— Или, — заверил я его.

— Тогда предлагаю в кабак! Устал я от ресторанов Парижа, хочется чего-то нашего: русского и простого.

— Отличное предложение, — тут же ухватился я за идею, — идем?

Анатолий энергично кивнул, и мы отправились в ближайший кабак на его автомобиле. Парень не бедствовал. Видимо дела у его рода шли в гору. Оно и понятно — госзаказ на поставку продовольствия для армии — дело весьма прибыльное и надежное.

После первой кружки пива Боголюбов принялся рассказывать о свое путешествии.

— Напряженно сейчас в Европе, — поделился он. — Австрийская империя вызывает у французов закономерное опасение, что та станет им серьезным конкурентом. И не только экономическим, но и зубы может показать. Я хотел местных кур посмотреть, говорят они у них несушки получше наших, так не поверишь — меня за шпиона австриякского приняли! — хохотнул он. — Потом-то разобрались, но пару дней я в их жандармерии погостил.

— Настолько все серьезно было? — удивился я.

— Да не, — отмахнулся Анатолий. — Это у нас жандармы — политическими делами занимаются, а них так всю полицию называют. Считай, в местном околотке побывал. Но своего я все же добился, — с гордостью посмотрел он на меня.

— Теперь французские яйца будут на столах нашей империи? — весело хмыкнул я.

— А то! Возьмем лягушатников за яйца! — пошутил Боголюбов.

Это прозвучало как тост, поэтому не сговариваясь мы выпили. Еще через полчаса Анатолий выдохся и потребовал уже, чтобы я о себе рассказал. Где был, что за история с моей «смертью» и как было на самом деле. Давно ли в Москве и чем сейчас занимаюсь.

Утаивать от него что-то я не видел смысла. В подробности своей работы конечно не посвящал, но в общих чертах о поездке на Аляску поделился и что стал начальником тоже рассказал.

— Растешь в чинах! Поздравляю! — тут же среагировал Боголюбов.

После этого вместо пива на столе появилась водка, так как отмечать повышение пенным напитком — моветон. В итоге еще через час я так захмелел, что поделился историей с Лидой.

— … и в итоге я же виноватым оказался! — пьяно закончил я пересказ нашего последнего с девушкой разговора. — Вот как ее понять?

— Женщины, — философски протянул Анатолий. — Понять их невозможно. Да и не нужно.

— Даже не знаю, как теперь быть, — вздохнул я и с грустью посмотрел на соленый огурец, одиноко лежавший в моей тарелке.

Как он там оказался — понятия не имею. Что именно из блюд нам приносили в последние минуты, как-то выпало из моей памяти.

— А что ты сам хочешь?

— Так в том-то и дело, что не разобрался, — протянул я. — Раньше был уверен, что хочу жениться на Лиде. Но ее выходка… — и я горестно махнул рукой. — Оля — хорошая. Но простолюдинка. Что ж все так несправедливо-то?! — воскликнул я в сердцах.

— Ну-ну, не кричи, — похлопал меня по спине Анатолий. — Понимаю, но выбор делать надо. Ольга для свадьбы — не вариант. Хорошая девушка, но согласен — в обществе не поймут-с. А Лидия… — задумался он. — Знаешь, видел я не раз подобное. Сначала бесятся, но стоит им родить — тут же меняются до неузнаваемости. Мне кажется, Воронцова как раз из таких.

— А если нет? — буркнул я.

— Не проверишь, не узнаешь, — снова философски пожал он плечами и набулькал еще по рюмке. — За милых, прекрасных и непредсказуемых дам, — предложил он тост.

Я кивнул в знак согласия отяжелевшей от выпитого головой и замахнул стопку.

— Выбор за тобой, но я бы на твоем месте все же не отмахивался от Воронцовой окончательно. Дай ей шанс. Но! — тут он поднял наставительно указательный палец, — потакать ей тоже не следует. Хочет, чтобы ты вернулся? Пусть докажет, что ей это действительно нужно.

— Как? — удивился я.

— Поставь ей условие какое-нибудь, — пошевелил он пальцами в воздухе. — И если выполнит, то чувства у нее к тебе определенно есть.

Подперев ладонью голову, я осоловело окинул кабак взглядом. Может, Анатолий прав? Так и сделать?

Так и не придя к однозначному выводу, я решил это отложить на потом. Сам я точно к ней не побегу. Но если она снова ворвется в мою жизнь — тогда и подумаю, следовать совету Боголюбова или нет.

Распрощались мы далеко за полночь. Дома Оля уже спала и, когда я вернулся, лишь сонно поцеловала меня в щеку и вернулась в объятия Морфея. Чудо, а не женщина! Черт бы побрал это сословное общество!

Утром вставать было тяжко. Голова шумела от выпитого вечером, а во рту было мерзко. Кое-как приведя себя в порядок, с огромной неохотой отправился на службу. А прибыв, долго не мог взяться за работу. Но часа через два все же пришел в себя и строчки на бумаге перестали расплываться в одно неразличимое пятно.

От трудового порыва меня отвлек звонок телефона. Подняв трубку, через треск помех до меня донесся суровый мужской рык:

— Бологовский! Через час жду тебя в своем кабинете!