Жанна Д'Арк, Орлеанская Дева

Не удивительно, что многие авторы — современники Жанны д’Арк или ее ближайшие потомки — постоянно сравнивали ее с Девой Марией. Прямое уподобление мы встречаем, к примеру, в письме Панкрацио Джустиниани, включенном в хронику Антонио Морозини: «Как Он спас человечество с помощью женщины, т. е Пресвятой Девы Марии, точно так же он спас лучшую часть христианского мира с помощью этой юной девушки, что является прекрасным подтверждением [силы] нашей веры» [31]. Более сложным и более образным выглядело сравнение, использованное Кристиной Пизанской. Она писала о Жанне как о «… той Кто даст Франции [напиться] из груди Мира и сладкого питья» [32]. Как отмечает Кристин МакВебб, девой, выступающей одновременно в роли матери, в средние века считалась только Богородица [33]. То же сравнение в конце XV в. было повторено у Матье Томассена, который, ссылаясь «на трактат этой Кристины», писал: «…чтобы навечно восславить женский род, от которого все христиане видели столько добра: от Девы Марии — восстановление и спасение всего человечества, а от этой Девы Жанны — восстановление и спасение французского королевства, которое пало столько низко и почти закончило свое существование, если бы она не появилась» [34].

В последние годы в историографии стали также высказываться осторожные предположения о том, что широко распространенный в средние века культ Богородицы не мог не быть известен самой Жанне и что, возможно, назвав себя Девой, она сознательно использовала возникающие у окружающих ассоциации с Девой Марией [35]. О ее особом внимании к образу Богоматери вспоминали многие из свидетелей на процессе по реабилитации 1456 г. Еще в детстве, по словам Перрина Драпье и Жана Моро, Жанна часто посещала часовню Богородицы в Бремоне, расположенном рядом с Домреми, и украшала ее статую цветочными гирляндами [36]. Перед каждым сражением она возносила ей особо жаркие молитвы и просила об этом всех окружавших ее солдат [37]. Перед смертью именно Деве Марии, по воспоминаниям Гийома Маншона, Жанна вверила свою душу [38].

* * *

Однако, изменение имени могло свидетельствовать не только о желании нашей героини уподобиться Богородице. Вспомним, что произошло это в тот момент, когда Жанна готовилась принять на себя совершенно особые функции — функции военачальника, военного правителя. Таким образом смена имени лишний раз подтверждала новый статус Жанны [39]. Она становилась «соправителем» Карла не только на словах, но и на деле. Помимо имени, у нее появлялись соответствующие этому статусу атрибуты власти — в частности, инсигнии, обязанные быть у любого правителя. Экипировка Жанны в Шиноне свидетельствовала о получении не просто военной, но королевской власти: она отражала военные функции правителя — по защите своей страны и подданных [40].

К этим атрибутам прежде всего относился меч, полученный Жанной. Как отмечают специалисты по истории королевских инсигний, меч всегда символизировал именно военную власть вождей, был знаком их превосходства и избранности [41]. По мечам различали и признавали многих героев средневековой литературы. Обретение меча являлось одной из самых популярных тем рыцарских романов: романов артуровского цикла, «Песни о Роланде», «Песни о Сиде» [42]. Меч правителя часто имел легендарное происхождение. Таков был меч Давида, доставшийся Галахаду и указавший на его избранность в качестве короля Сарра [43]. Таков был меч Олава Святого, который он сам вручал Сверриру Магнусу, подчеркивая тем самым его новый — королевский — статус [44]. Таков был меч Артура Эскалибур, принадлежавший ирландским племенам богини Дану [45].

Безусловно, обретение меча являлось рыцарской темой. Но не только. Вспомним, что свой второй меч, помогший ему утвердить владычество над Британией, Артур взял с алтаря, сумев вытащить его из-под лежащего на нем камня [46]. Как отмечает Янош Бак, меч, взятый с алтаря, представлял собой символ коронации [47]. Именно такой меч и стал главным оружием Жанны д’Арк. На протяжении всей ее недолгой политической карьеры у нее (как у Артура или Сида) было несколько мечей. Один из них подарили жители Вокулера [48], другой — Робер де Бодрикур [49], третий Жанна добыла в сражении у какого-то бургундца [50]. Но главным — как для нее, так и для ее современников — всегда оставался меч, найденный за алтарем в аббатстве Сент-Катерин-де-Фьербуа.

Этот меч также имел легендарное происхождение. Считалось, что им владел Карл Мартелл, лично оставивший его в аббатстве после победы над сарацинами осенью 732 г. [51] Для нас особенно важным представляется то обстоятельство, что меч Мартелла не был собственно королевским. Ведь его владелец не являлся франкским королем, но был всесильным майордомом, королевским военачальником, в руках которого и находилась реальная власть [52]. Таким образом, обладание мечом Карла Мартелла лишний раз подчеркивало ту особую роль, которую играла Жанна при дофине Карле [53].