Жар предательства

Мы спустились вниз. Пикар зашел за стойку регистрации. На листке почтовой бумаги с логотипом гостиницы он указал продолжительность нашего пребывания в отеле и стоимость номера в сутки – 500 дирхамов. Поставив свою подпись, он отдал мне подтверждение. Я вручила ему свою «Визу», наблюдая, как он оформляет согласованный платеж. Договор был заключен, и мы обменялись рукопожатием. Потом я отыскала глазами Пола. Он сидел за столиком у входа в гостиницу и, потягивая мятный чай, смотрел на улицу за окном.

– Пожалуйста, распорядитесь, чтобы наш багаж подняли наверх, – попросила я Пикара.

– Tr`es bien, madame.

Он знаком велел портье отнести наши вещи в номер.

Пол вскочил на ноги, с изумлением глядя на меня.

– Не говори, что мы остаемся, – произнес он.

– Пойдем посмотришь номер.

Я повернулась и пошла наверх. Почти сразу Пол последовал за мной. Мы поднялись на второй этаж, прошли по узкому коридору, затем – по последней маленькой лестнице, состоявшей всего из нескольких ступенек. Войдя в номер, я, не задерживаясь ни в одной из двух комнат, прямиком направилась на балкон. Я стояла там, подставляя лицо солнцу, светившему мне прямо в глаза, смотрела на синие крыши, в которых, как в зеркале, отражалась обесцвеченная лазурь неба, на волнующиеся воды Атлантики, искрящиеся в ослепительном сиянии, и мне хотелось любоваться и любоваться этой несравненной красотой. Хотелось восхищаться тем, что я здесь, на западной оконечности Северной Африки, возвышаюсь над средневековой мединой[32], собираясь провести целый месяц в этом чужеродном, но (я уже могла бы сказать) удивительно притягательном уголке нашей планеты. Сбежать от рутины и оказаться здесь… это же просто чудо. И этим чудом я обязана человеку в соседней комнате, человеку, с которым я очень хочу жить в счастье.

Я почувствовала руки Пола на своих плечах.

– Вид потрясающий, – прошептал он.

– А номер?

– Лучше не бывает.

– Остаемся?

Он развернул меня к себе лицом и стал пылко целовать. Близость его тела, его ладони, скользнувшие под мою футболку и поглаживающие мне спину, его возбуждающаяся плоть, обжигающая мое бедро, пробудили во мне острое желание. Желание чудесным образом раствориться в нем, забыв про усталость, гнев, сомнения.

И я притянула его ближе к себе. Ладонью накрыла его пах, чувствуя, как он возбуждается еще сильнее. Мельком глянув через плечо, дабы убедиться, что дверь закрыта и наши чемоданы в номере, я повела его к постели. Мы упали на кровать. А потом принялись стягивать друг с друга одежду. Исходя соками, изнывая по нему, я позволила Полу тотчас же овладеть мной. Обхватила его ногами, чтобы он проник глубже. Желание, снедавшее меня, было столь нестерпимым и всепоглощающим, что я в считаные мгновения дважды достигла оргазма. Казалось, Пола это только распалило еще сильнее. Его толчки стали более глубокими, размеренными, вознося меня на край некой умопомрачительной бездны, с которого я снова полетела кувырком, чувствуя, как мое существо вибрирует всеми нервными окончаниями. Я ощущала, как всегда, что Пол достигает предельного напряжения, но, будучи бесподобно искусным любовником, он не дает ему выхода, стремясь продлить мгновения физического беснования двух тел, слившихся в накале безумной страсти. В конце концов напряжение стало невыносимо, он застонал громче, еще больше набух и затвердел во мне. Еще несколько пронизывающих толчков, и он вдруг с криком стал изливаться в меня, содрогаясь всем телом.

– Любовь моя, счастье мое, – зашептала я, абсолютно уверенная в том, что сейчас говорю чистую правду. Не теряя надежды, вопреки всему, что на этот раз наше соитие увенчается зарождением новой жизни.

Пол скатился с меня. После тридцати часов дороги и всех треволнений, коими сопровождалось это долгое трудное путешествие, мы оба отчаянно нуждались в отдыхе. Я накрыла нас белой простыней. Потолочный вентилятор у нас над головами вращался довольно быстро, разгоняя жару. Я обняла своего уже провалившегося в забытье мужа и закрыла глаза.