Жара

— Классно целуется, правда? — сказала она, проказливо улыбнулась и убежала.

Совершенно непредсказуемая девушка. То она напивается до полусмерти, то скачет как ребенок. Может, поэтому мы все ее так боялись? Но сейчас я готова была расцеловать ее за то, что она шутит и не обижается. Мы пошли за ней. Дон был все еще несколько смущен и присоединился к Кеву, а мне не терпелось выяснить, как там Адела.

— Адела! Погоди! Как ты себя чувствуешь?

— Есть такая волшебная таблетка, называется «Алко-Зельтцер». Когда у тебя похмелье, ты ее берешь и принимаешь…

— Ты что, поучаешь меня, что ли?

Она посмотрела на меня, на этот раз серьезно.

— Мы же друзья, Ханна, да? Ты и я? — она чуть ли не умоляла. Никаких извинений после такого уже не требовалось.

— Конечно, — сказала я, — мы друзья.

Она сменила тему:

— А когда твои родители приедут?

— После чая, только на вечерний концерт.

— Ой, как жаль, — сказала она, — моя мама только что звонила и сообщила, что обязательно приедет на камерный концерт. Я посоветовала ей обратить особое внимание на джаз-бэнд, так как трое моих лучших друзей играют в нем. — Ее глаза блеснули, и она добавила: — Она была на гастролях последние полтора месяца. Мне так хочется увидеть ее.

Камерный концерт начался в четыре. Он был неофициальный, поэтому двери в сад были открыты. Можно было входить и выходить между номерами, пока переоборудовали сцену. Духовой квинтет Джессы открывал программу, а струнный квартет Аделы должен был с блеском его закрыть. Мы выступали предпоследними — столько ждать и нервничать. На разогрев у нас было пятнадцать минут, на сцену мы поднялись под бурные овации. Первые две вещи были на флейте — без проблем. А потом я взяла саксофон для «Take Five». Дон ободряюще улыбнулся мне, и мы заиграли. Ух ты! Такого звучания никогда раньше не было. Не припомню, чтобы я играла когда-нибудь так хорошо. Просто мы играли с душой. Когда мы закончили, зрители повскакивали с мест. Кевину даже пришлось утихомиривать их, и когда все успокоились, мы перешли к «Yesterday». Нас слушали, затаив дыхание. Когда мы закончили, зрители просто сошли с ума! Ребята вытолкнули меня вперед, и Кевин загрохотал на барабанах, чтобы прервать шум, после чего объявил, что я впервые взяла в руки саксофон несколько дней назад.

— Но у нее был великолепный учитель, — добавил он.

Снова крики, бешеные аплодисменты… Я страшно краснела, но должна сказать, было ужасно приятно. Мы спустились со сцены, сели на свои места сбоку и приготовились к последнему, классическому акту концерта.

Адела вывела на сцену свой квартет. Это был все тот же маленький, но такой гениальный эльф — от катастрофы прошлой ночи не осталось и следа. Я услышала громкие аплодисменты откуда-то сзади, оглянулась и увидела элегантную блондинку, которая показалась мне знакомой… Конечно! Мама Аделы, Селия Барнес. Как и дочка, она была миниатюрной, особенно рядом с крупной женщиной, которая сидела на соседнем кресле. Ее я тоже, без сомнения, раньше видела: это мама Дональда. И тут, когда я уже отворачивалась, я заметила третью женщину с раскрасневшимся лицом. Мама! Сидит радом с Селией!

Квартет начался. Я пыталась сосредоточиться на музыке, но это было сложно — Дональд выводил пальцем загадочные узоры на моей ладони.

Никакими словами нельзя описать то, что творилось в зале, когда квартет закончил, а уж когда они сыграли на бис… На сцену вышел Козленок и поблагодарил нас всех, сказал, каким удовольствием был для учителей камерный концерт, особенно потому, что это исключительно работа самих детей. Потом он пригласил всех на лужайку на чай и посочувствовал тем несчастным родителям, которые пропустили камерный концерт.

Мы прошли к столам под деревьями. Я высматривала маму, все еще не веря, что она здесь. Я не знала, хочу ли я, чтобы она видела нас с Дональдом вместе.

Но она ждала меня. И что-то изменилось, мама выглядела по-другому.

— Ханна! Я ни за что на свете не пропустила бы этого! — И она обратилась к Дону, как будто мальчики держали меня за руку каждый божий день: — Молодцы, это было просто здорово. Я так горжусь Ханной и вами всеми…

— Спасибо, — тепло сказал Дон, — увидимся позже, Ханна. Пойду искать своих. До свиданья, мама Ханны.

И он усмехнулся мне с таким выражением: «Ну, я же тебе говорил». Я ждала, что мама начнет комментировать, но она не сказала ни слова. Она просто взяла и обняла меня. Я даже не знаю, отчего у меня так перехватило дыхание.

— Папа успеет к концерту, — сказала она. — Он еще пожалеет, что пропустил твой джаз, особенно когда я расскажу, какая ты у нас звезда. Знаешь, Ханна, ты была такой естественной и спокойной там, на сцене. Даже завидно! — Все еще ни слова о Дональде. — Я поняла, что грядет нечто особенное, когда Селия Барнес сообщила, что лучшие друзья ее дочери будут играть в джаз-бэнде. А потом эта милая шотландская матушка сказала, что другую такую юную саксофонистку еще поискать, и с гордостью добавила, что это девушка ее сына… — Мама улыбнулась мне. — Не бойся, я молчу. Не хочу тебя смущать.