Жара в Аномо

— Не преувеличивайте моих достоинств, — скромно молвил Нгоро, — только и всего, что навестил нефтяную экспедицию да сделал для вас кой-какие запросы. Но вернемся к делу. — Он пробежал глазами по своим заметкам в блокноте и что-то там подчеркнул цветным карандашом. — Списками пассажиров можете не отвлекаться, поручим это снова кому-нибудь, вы же, настоятельно требую, форсируйте поиски зажигалки. Просто смешно, что до сих пор она не у вас. Вот отчего вам должно быть совестно, а не от проявлений характера, сержант.

— Стараемся, гражданин капитан. Уверяю, скоро найдем.

Нгоро только вздохнул. В который раз полистал подшивку рапортов. Сказал, не поднимая головы от листков:

— Они курили… сидели и курили на скамье, как старые приятели. Что там с окурками?

— Окурков много, но им принадлежат, разумеется, самые свежие. Один определили легко. В кармане инженера, кроме денег и щетки для волос, была обнаружена распечатанная коробка русских сигарет. Точно такие же курит русский специалист. Установлено. Русский рабочий предпочитает сигареты с фильтром, а второй, мастер, именно эти, что найдены у Банго. Ничего удивительного, надо полагать, вкусы Банго Амеля и русского мастера сходились не только в табаке.

— Как называются сигареты?

— Э-э… тут один наш парень даже попробовал, когда разговаривали с нефтяниками… называются… насчет гор… Позвольте? — Ойбор позвонил кому-то. — Я семьдесят третий. Как называются те термоядерные сигареты? Ну, от которой ты чуть не подох, когда попробовал? Мерси. — И опустив трубку: — "Памир", гражданин капитан, очень крепкие.

— Получается, инженер угощал своего убийцу? — сказал Нгоро, впившись в сержанта проницательным долгим взглядом.

— Тот курил свои. Нервничал, судя, по всему. У скамьи и в урне обнаружено по одному окурку очень редких у нас ароматизированных греческих сигарет "Хелас Папостратос". Эти я запомнил.

— Почему?

— Сам не знаю, но запомнил.

— И все-таки почему?

— Не знаю, гражданин капитан, просто врезались в память, когда знакомился с материалами осмотра места происшествия.

Даги Нгоро включил вентилятор.

— Пожалуй, зря я не разрешил вашему гениальному ученику оставить пост и окунуться разок в бассейне, — сказал он, — если в помещении как в печи, то там совсем, должно быть, не выдерживает голова. Я уж и не помню, когда в последний раз шел дождь.

— Свыше двух месяцев назад, — подсказал Ойбор, — сразу же после моего дня рождения.

Нгоро сказал после паузы:

— Как вы себя чувствуете? Не ощущаете перенапряжения?

— Благодарю, все нормально со здоровьем, — ответил Киматаре Ойбор, преданно пожирая глазами руководителя.

— До пенсии осталось меньше года, вы говорите?

— Так точно. Надеюсь на ваше покровительство при ходатайстве о продлении срока службы.

— У вас достаточно высоких покровителей.

— Впервые слышу, с вашего позволения, для меня это новость.

Даги Нгоро вплотную подошел к Ойбору, который тотчас же встал со стула и вытянул руки по швам.

— Вы интересный человек, — сказал Нгоро, — на редкость интересный человек. Хотите что-нибудь добавить?

— Да, если не возражаете. Я хочу попросить у вас прощения за своего непосредственного подчиненного. Это просто недопустимо, чтобы каждый, кому только вздумается, звонил в кабинет начальника управления и болтал всякий вздор про жару и купание. Обещаю строго взыскать с него за эту глупость.

— Хорошо, накажите его сами.

— Разрешите идти?

— Идите. И не забудьте, что я вам советовал в начале нашего разговора. Особенно о новых инструкциях для работы в экспедиции. И обязательно выясните, зачем понадобилось русскому уверять меня, будто девушка (он назвал ее личностью), не успев прибыть на место, сразу же выехала обратно в город.

— Слушаюсь.

Ойбор вышел.

Нгоро долго задумчиво расхаживал по кабинету, прежде чем набрать две цифры по внутреннему телефону и приказать:

— Давайте мне внешнюю связь.

Что-то случилось с застежкой на правой сандалии у Киматаре Ойбора, когда он прикрыл за собой дверь. Он провозился с застежкой не меньше двух минут.

Потом он вышел из здания, сел на велосипед и поехал к кинотеатру "Колоссеум", к задней стене которого примыкала куполообразная громада закрытого плавательного бассейна.

Небольшой газон со спиральной песчаной дорожкой, расходившейся от скамьи, на которой сидел Самбонанга, находился перед входом в кинотеатр, но отсюда хорошо просматривался и вход в бассейн.

Самбонанга покинул скамью и зашагал по тротуару, не теряя из виду велосипед Киматаре Ойбора.

"Дед слишком осторожен, излишне предусмотрителен", — недовольно подумал молодой полицейский, он остался без обеда, проторчав целый день с мальчишкой на базаре и просидев около получаса на скамье у "Колоссеума" в ожидании сержанта.

Когда Ойбор наконец остановился и Самбонанга побежал к нему, сержант стал выговаривать помощнику:

— Меня чуть удар не хватил. Шутка ли, рядовой полицейский запросто, как девице, звонит в кабинет старшего инспектора и лепечет ему в уши несусветную чушь. Чем ты думал, пустая твоя голова? Захотелось неприятностей и тупика в службе? Я обещал ему, что сдеру с тебя шкуру.