Жаркие объятия разлуки

Вероника злилась на себя за эти рассуждения, но все-таки ловила себя на том, что завидует этой женщине, хотя та явно завидовала ей. Иначе откуда бы это желание подчеркнуть ее провинциальность, тонко, не впрямую унизить? Даже Том в этом доме подвергался дискриминации: он жил во дворе, как обыкновенный уличный пес, еду Вероника два раза в день выносила ему за дом, в густые заросли молодых вишен. А вот породистая Глафира имела право топтать своими элитными лапами любые ковры и паркеты…

Когда Вероника в конце первого трудового дня пожаловалась Анатолию, что его жена ее невзлюбила, он успокоил ее и сказал, что она ведет себя так со всеми.

Вероника хорошо помнила тот первый вечер — полный чудесных ночных ароматов и трелей кузнечиков… Они сидели с Анатолием на балконе, куда он вызвал Веронику специально, чтобы расспросить ее о том, как прошел день. Кругом на белых стенах веранды были развешаны пучки сухой полыни, источающие горький и терпкий аромат… Вероника устало откинулась в мягком, покрытом плюшевым пледом кресле, а Анатолий порывисто, по-мальчишески курил, облокотившись на витые металлические перила…

— Лучше не обращай на нее внимания, — говорил он. — Она вообще у меня большая любительница напрягать всех по пустякам. Это все «профессорское» воспитание… Аллочка у нас выросла в семье рафинированного интеллигента, где детям с детства внушали, что они лучше других. И вот результат. Сама она еще ничего — посмотрела бы ты на ее брата и сестру…

Веронике совсем не хотелось в такой изумительный вечер слушать про каких-то брата и сестру Аллы.

— А зачем здесь развешана эта полынь? — мягко перевела она разговор на другую тему.

— А это Алла так отгоняет комаров. А заодно — нечистую силу, — со скептической ухмылкой пояснил Анатолий.

— Между прочим, напрасно ты смеешься, — сказала Вероника. — Полынь — очень крутая штука. Во всяком случае, насчет комаров — это вполне резонно. А вот по части нечистой силы — это я не мастак. Утверждать не стану…

— Да! — оживился вдруг Анатолий. — Я же забыл спросить тебя о самом главном: как тебе понравилась моя Дуняша? — В его тоне ясно проглядывала отцовская гордость.

«Почему-то он даже не сказал — «наша», — подумала Вероника. — Наверное, у мужчин действительно особое отношение к дочерям».

— Очень милая девочка, — сказала Вероника, решив, что такая простая и достойная характеристика будет лучше бурных и льстивых восторгов. — Отличается умом и сообразительностью, — добавила она.

Дуняша, к счастью, не унаследовала меланхолический нрав своей мамаши — а может, просто еще не успела его перенять. Это была шустрая, очень сметливая девчушка — она почему-то напомнила Веронике маленькую сестренку Романа, Алину. Только та была черненькая и кудрявая — в папу Шалву, а эта наоборот — светленькая и синеглазая, как Анатолий.

— Правда, она как две капли воды похожа на меня? — пытливо спросил Анатолий, и Веронике показалось, что, ответь она отрицательно, он тут же на месте ее задушит.

— Конечно, конечно, — подтвердила она. — Она даже ходит как ты, хотя и женщина.

В отличие от мамы Аллы, Дуняше очень понравилась новая домработница, о чем она тут же по простоте душевной ей сообщила, когда Вероника закончила читать ей сказку.

— Ты такая красивая, почти как Барби. Только у моей Барби волосы гораздо гуще. И одежда поприличней. Но вообще-то я боялась, что домработница — это какая-нибудь противная, вроде фрекен Бок… А ты ничего.

— Ну спасибо тебе, дружок, — сказала Вероника. — А то мне тут у вас немного не по себе. Такой огромный дом. Настоящий средневековый замок…

— А что значит — средневековый? — сразу спросила любопытная Дуняша.

Вероника тут же воспользовалась этим и решила применить к ней самый простой педагогический прием, усвоенный еще со времен увлечения Хрюшей и Степашкой:

— А об этом я обязательно расскажу тебе завтра, когда ты помоешься и придешь в свою кроватку…

— Но я хочу сегодня!

— Можно и сегодня, но знаешь ли ты, что бывает с девочками, которые поздно ложатся спать?

— Что?

— У них портится кожа лица. Она становится бледной и покрывается морщинами.

— Прямо сразу?

— Нет, не сразу — постепенно.

— Значит, моя мама поздно ложилась спать… — по-деловому заключила девочка.

— Очень может быть… — сказала Вероника. — Но она просто не знала. А ты теперь знаешь. Так что быстро под одеяло — и спать!

К ее удивлению, Дуняша послушалась — перехитрить ее удалось довольно быстро.

— Но завтра ты обязательно расскажешь мне про средневековый замок, ладно?

— Ну о чем речь… — развела руками Вероника и, довольная своим первым опытом няни, прикрыла дверь детской.

С того дня Вероника, вместо чтения надоевших сказок, устраивала Дуняше перед сном маленькие вечера вопросов и ответов. Обе были в восторге от такого времяпрепровождения. У Вероники было только одно условие — как только она говорит, что пора спать, свет выключается без всякого нытья и обид. Условие это неуклонно соблюдалось, поэтому с укладыванием ребенка у Вероники не было никаких проблем.

Вот уж чего нельзя было сказать о кулинарии…