Жаркие оковы

Вулфхер сжал челюсти и снова зарылся руками в волосы. Когда его губы плотно сомкнулись и Руна уже приготовилась к отказу, мужчина повернул голову и крикнул через плечо:

— Приведите бенедиктинца! Пусть попытается оправдаться перед ней!

— Да, господин.

Охранники у двери пришли в движение; Руна услышала, как они спускаются по ступенькам. Вопросительно приподняв брови, Вулфхер снова повернулся к ней.

— Теперь прекрасная язычница довольна?

— Спасибо, — прошептала девушка.

Ее сердце забилось чаще, и не только от радости. Мысль о том, что ей снова придется увидеть перед собой мрачное лицо монаха, была не слишком приятной.

Вулфхер раскинул руки в стороны, словно пытаясь сбросить сомнения.

— Я желаю мира! — крикнул он. — Нам нужно договориться, прежде чем ваши люди нападут на крепость. Я должен послать им записку о том, что нам больше не из-за чего сражаться.

— Бальдвин будет рад это услышать, — заметил Роуэн. — Но есть один викинг, который непременно захочет использовать это противостояние, чтобы стать новым предводителем йотурцев.

Вулфхер нахмурил лоб.

— Сколько у него людей?

— Дюжина.

— Дюжина? Не больше?

— Возможно, даже меньше. Не все перешли на его сторону.

— Чего же он хочет?

— Освободить Руну, сделать ее своей женой, возглавить род и возродить старые славные времена. — Голос Роуэна звучал глухо и напряженно.

Вулфхер задумчиво потер щетинистый подбородок.

— Звучит так, словно он выжил из ума.

— Ингварр не сумасшедший, — вмешалась Руна. — Он сильный воин, почти такой же, как берсерки, которые могли в одиночку решить исход целой битвы. Ингварр вспыльчив, но не глуп. Вы должны быть готовы к тому, что у него есть серьезный план. Что бы вы ни собирались делать, я не хочу, чтобы наши воины погибли. Я тоже желаю мира!

Хозяин крепости подошел к столу, поднял лежавший на нем сарацинский кинжал и задумчиво повертел его в грубых, шершавых ладонях. Затем он подошел к Руне и протянул ей оружие клинком вперед.

— Думаю, это прекрасное оружие принадлежит тебе, Руна.

Девушка поблагодарила его смущенным кивком.

— По крайней мере мы уже заключили мир. — Улыбка мужчины была вполне искренней. — Могу я сделать для тебя что-нибудь еще?

Прежде чем Руна успела ответить, Роуэн сказал:

— В первую очередь дайте ей другое платье, господин Вулфхер.

— И лук, — добавила девушка. — Немного меньше, чем вон тот.

Хозяин крепости удивленно покачал головой, но прежде чем он успел что-то произнести, охранники, которых он послал за Окснаком, вернулись и доложили, что не нашли монаха ни в его комнате, ни в часовне.

— Крепость не настолько большая, чтобы он мог от вас спрятаться! — раздраженно прорычал Вулфхер. — Сбежать он тоже не мог. Я бы хотел, чтобы ему представилась такая возможность, а затем он увяз в каком-нибудь болоте или сорвался со скалы. — Мужчина тихо выругался, а затем снова повернулся к Руне. — Мы найдем его. Но сейчас… — Глаза Вулфхера опасно сверкнули. — Сейчас нам нужно вооружиться.

Ночь была прохладной, тихой, и казалось, что она никогда не закончится. Вместе с двумя дюжинами других мужчин Роуэн стоял посреди внешнего хода крепостной стены и смотрел в темную даль. Ему вернули кольчугу Ангуса, а также дали меч и новую черную накидку. В своем белом тамплиерском плаще с красным крестом Роуэн чувствовал бы себя привычнее, однако так явно демонстрировать знак своего ордена казалось ему лицемерием. Ведь он нарушил обет целомудрия. Он опозорил отца и память брата. Даже если никто об этом не узнает, от Бога и святых ничего не утаишь…

Роуэн знал нескольких тамплиеров, которые не слишком серьезно относились к обету целомудрия, но гордо и самоотверженно сражались за свой орден и Папу Римского. Именно на такое отношение с лукавой усмешкой намекал смотритель крепости. Роуэн всегда презирал этих притворщиков.

«А теперь я и сам один из них», — подумал англичанин.

И все же он ни о чем не жалел. Все эти размышления отступали в сторону перед счастьем, которое он познал. Которое было рядом с ним. Руна получила от одного из слуг тунику и кожаные штаны, от служанки — обувь, а от хозяина крепости — короткий меч и свой любимый сарацинский кинжал. Сначала ей хотели дать простое платье из хорошей плотной шерсти. Однако Руна настояла на более удобной одежде, которая бы не сковывала движений, если дело дойдет до боя. Мужчины открыли рты, когда девушка появилась во дворе в таком облачении, однако ее ядовитый взгляд и строгий вид Роуэна пресекли насмешки в зародыше.

Он гордился ею, своей воительницей. Тем, что она сейчас была рядом с ним и тоже вглядывалась в ночную тьму. Мысли Роуэна снова устремились к последним часам, к тому чудесному моменту, когда они соединились в единое целое. Ее разгоряченное тело, ее губы… Он сжимал в объятиях огонь, живое пламя. Оно сожгло его, убило и возродило в неведомых сферах.

— Когда эти язычники наконец покажутся? Господин Роуэн? Господин Роуэн!

Роуэн заморгал.

Вулфхер, стоявший по другую сторону от тамплиера, смотрел на него, удивленно подняв брови. Вероятно, он уже не первый раз обращался к нему.