Жаркие оковы

Наверняка не потому, что тут много трав и зелий, а из-за двери с тяжелым железным замком, предположил Роуэн. Окон здесь не было вовсе — только два маленьких отверстия: одно для света, а через другое, под самой крышей, из хижины выходил дым. Только в английских крепостях пленников содержали в темных подземельях; здесь подземелий, по всей видимости, просто не было. Вслед за этим возникал вопрос: что викинги вообще делали с пленниками? Как они с ними обращались? Внезапно тамплиеру вспомнилась женщина в обшитых тканью кандалах…

— Женщина, которую я видел пару дней назад…

Пару дней назад? Роуэн понятия не имел, сколько времени прошло с того момента, но по недобрым искоркам в глазах Руны догадался, что она поняла, о ком идет речь.

— Кто она?

— Это тебя не касается.

Руна сердито скрестила руки на груди, и в вырезе туники показалась темная ложбинка…

Роуэн поспешил перевести взгляд на стену, где на гвозде висела высушенная ящерица. Интересно, для чего ее использовали?

— Думаю, она такая же пленница, как и я. Как давно она здесь?

— Ты плохо слышишь? Это тебя не касается.

Роуэн посмотрел девушке в глаза, стараясь ни на миг не опускать взгляда. Это было нелегкой задачей. Однако та часть тела, за которую тамплиер опасался больше всего, сейчас напомнила ему о других физиологических потребностях.

— Можно хотя бы узнать, где я могу справить малую нужду?

Руна глотнула воздух ртом и смущенно отвела взгляд — уставившись на высушенную ящерицу. Рядом с ней — о святые угодники! — Роуэн внезапно заметил ларь. Он был сделан из стекла в форме небольшого домика, а внутри, на бархатной подушечке, закрепленные золотой проволокой, лежали выбеленные кости. Мощи. Украденные мощи. Драгоценные камни, которые ранее украшали грани ларца, кто-то выковырял — на их месте остались лишь маленькие углубления. Но то, что представляло куда большую ценность, по всей видимости, досталось деревенскому колдуну.

— Это кости мужчины по имени Блаан, — сказала Руна. — Во всяком случае, там написано это имя.

Святой Блейн. Ирландский епископ, который несколько столетий тому назад был послан к пиктам. Роуэн знал описание жития этого святого, но никогда не слышал о том, что случилось с его мощами. Это было неудивительно; история о том, как Бальдвин или один из его предков напал на монастырь и украл эту святыню, заставила бы любого христианина побагроветь от ярости и стыда.

— Руна, я задал тебе вопрос.

— Да. — Девушка задумчиво потерла пальцем переносицу. — Минуточку.

Она взяла одно из ведер, отнесла его в дальний угол хижины, достала из другого сундука одеяло и повесила его перед ведром, соорудив что-то наподобие ширмы.

Роуэн поднялся. Ему пришлось широко расставить ноги и упереть их в ледяной глиняный пол, чтобы не зашататься. Сапоги с пленника сняли, и холод сразу же начал проникать в босые ступни. Как эта женщина могла добровольно отказаться от обуви? Уму непостижимо.

Англичанин приподнял локти.

— Боюсь, тебе придется ненадолго меня развязать.

— Зачем?.. Ах, вот оно что. Нет, — покачала головой девушка.

— Ты хочешь мне помочь?

Глаза Руны метали молнии — Роуэну не впервые приходилось видеть этот взгляд. Странно, но теперь ему даже нравилось, когда она так смотрела. Видимо, это было следствием перенесенных мучений; по-другому объяснить свои чувства тамплиер не мог.

— Попридержи язык, англичанин!

— Мой язык сейчас беспокоит меня меньше всего. Руна, я не стану нападать на тебя или пытаться сбежать, если ты меня развяжешь. Да и куда мне бежать в таком состоянии?

— Туда, куда ты собирался бежать, когда бросился прочь из пиршественного зала.

— Тогда я надеялся, что в вашей церкви есть священник. Но если церкви здесь превращают в хлев, надеяться не на что.

— Такие, как ты, никогда не сдаются. Иначе ты бы давно ответил Ингварру, откуда ты родом и к какой семье принадлежишь.

— Ах, знаешь, Руна Вихрь… Ингварр просто вел себя слишком невежливо.

Неужели веки, обрамленные такими прекрасными длинными ресницами золотистого цвета, стыдливо опустились потому, что Роуэн произнес ее прозвище? Несмотря на сумерки, тамплиер заметил, что в глазах девушки загорелись искры, но совсем не такие, как раньше. И еще он заметил улыбку, вернее, лишь намек на улыбку, но все же… Он и представить себе не мог, что эта женщина способна на такое. Видно, на этой хижине лежит заклятье.

«Господи, прости меня!»

— Сядь, — приказала Руна.

Роуэн послушался; его мочевой пузырь заныл. Девушка задумчиво огляделась по сторонам и в конце концов сняла с бедер шелковый платок, чтобы скрутить из него подобие веревки.

— А теперь не двигайся.

Руна наклонилась и прикоснулась к шее тамплиера. Его ноздри задрожали. От девушки пахло фруктовой эссенцией, а еще кожей и — совсем немного — потом; но даже этот запах, естественный запах разгоряченного тела, казался Роуэну приятным. Он не знал, чего ему хотелось больше: любоваться Руной или закрыть глаза, чтобы еще отчетливее чувствовать ее прикосновение. Но девушка тут же отступила, и тамплиер понял, что она делала.