Жаркие оковы

Тамплиер закрыл Библию и положил ее на место. В хижине стояла еще пара небольших ящиков, но там хранились только инструменты, травы и старые лохмотья. Стигра Роуэн уже успел увидеть во время пиршества; эта хижина как нельзя лучше соответствовала его небрежному внешнему виду. Несколько погнутых медных кружек и обилие пустых кувшинов свидетельствовали о том, что колдун любит выпить. Ящика с лекарствами и хирургическими инструментами Роуэн не нашел. Либо у знахаря их не было, либо их убрали. Ну, сражаться с их помощью ему все равно не удалось бы. Тем более после клятвы, которая запрещала Роуэну это делать.

Тамплиер снова опустился на лежанку, поскольку каждое движение все еще давалось ему с трудом. Его мысли опять устремились к Руне. От Роуэна не укрылось, что она едва сдержала слезы. Ему хотелось как-то ее утешить. Вот только как? Обнять? Вряд ли она позволила бы ему это сделать. Почему она так рассердилась, когда он прикоснулся к ее плечу?

Женщины… Роуэн не понимал их. Что, в общем, и неудивительно, если ты монах. Однако эта женщина наверняка была загадкой для любого мужчины.

С этой бесплодной мыслью Роуэн заснул.

Руна разложила свои ножи на покрытой шкурами кровати. Всего их было шесть. К тому времени, когда она станет слишком старой для борьбы, ей хотелось бы иметь около пятидесяти ножей. Сарацинский кинжал был, разумеется, самым красивым и дорогим оружием в ее коллекции. Длинный охотничий нож с украшенным серебром лезвием, который отец подарил ей на Йоль, был самым тяжелым. Но больше всего Руна любила маленький острый кинжал, который ее мать носила на поясе вместе с ключами. Его вряд ли можно было использовать в настоящей борьбе. Этот кинжал был скорее украшением хозяйки. Руна провела пальцами по своей маленькой коллекции, поцеловала кинжал матери и спрятала оружие в сундук. Все, кроме сарацинского кинжала, который девушка снова повесила на пояс.

— У меня всего два ножа, — пожаловался Ариен, сидевший на краю кровати со скрещенными ногами и с аппетитом поглощавший кусок дрожжевого пирога.

— В твоем возрасте у меня тоже было всего два.

— Я знал, что ты так и скажешь, старая норна!

— Так чего же ты жалуешься, тролленыш?

— У англичанина, кроме меча, на поясе висело три вида оружия.

— Да, я знаю. Отец раздал его воинам.

Ингварру длинный боевой нож англичанина подходил как нельзя лучше, призналась себе Руна. Она улеглась животом на большую белую медвежью шкуру и потянулась за лежавшим на тарелке Ариена пирогом.

— Я говорил с Роуэном, — внезапно произнес мальчик.

Руна подняла голову.

— Как, разве он не заперт?

Ее брат пожал узкими плечами и, залившись румянцем, свесил голову над тарелкой.

— Со мной были Сверри и Халльвардр. А снаружи караулили четыре охранника, как ты и приказала.

— О боги! То, что воины слушаются нас, понятно. Все-таки мы дети Бальдвина. Но в случае с тобой, я считаю, им следовало сделать исключение!

— Это было совершенно не опасно, — поспешил заверить сестру Ариен. — Сверри держал меч у шеи Роуэна. Отец, между прочим, рассержен из-за того, что теперь за работой постоянно не хватает четырех мужчин. Он считает…

— Не виляй! О чем вы говорили?

Мальчик закусил губу и, покашляв, основательно прочистил горло, прежде чем ответить.

— О целительстве сарацин. Например, у них есть врачи, которые утверждают, что болезнь могут вызвать плохие чувства. Или что музыка может исцелять.

— Музыка?

Руна вспомнила кошачьи завывания, которыми было принято сопровождать пиршества викингов. Девушка при всем желании не могла представить, как они могут кого-то исцелить.

— А еще тамошние ученые говорят, что амулеты и заклинания совсем не помогают. — Ариен закатил один рукав и вытянул руку вперед. — Он говорит, что я могу это снять. Что оно не уменьшит мой кашель. Оно и вправду не помогает.

Руна посмотрела на высохшее заячье ухо, которое Ариен по совету Стигра носил на плече.

— Совсем?

Мальчик закатил глаза.

— Роуэн говорит, в Венеции женщины делают что-то подобное, чтобы не забеременеть. Только они носят на теле не ухо, а лапку. Сарацинские врачи считают это глупым. Честно говоря, мне стало стыдно, когда Роуэн увидел это ухо и начал ухмыляться.

— Тебя должно было смутить скорее то, что ты позволил ему увидеть свой амулет. Этот англичанин пленник, враг, а не приятель, с которым можно мило поболтать. — При этих словах Руна опустила голову, пряча краснеющие щеки. Она ведь и сама мило говорила с Роуэном. Почти мило. — А он сказал, что ты должен делать вместо этого?

Ариен покачал головой.

— Он не знает. Кроме того, что нужно закаляться. Но это я и так пытаюсь делать. Я парюсь в бане и часто хожу босиком, как и ты. Англичанин сказал, что в его сундуке был какой-то целебный напиток из Салерно. Это город в Италии, и там есть известная школа ученых, куда крестоносцы привозят своих больных и раненых. Я спросил отца об этом напитке, но он считает, что я должен держаться от него подальше.

— Думаю, тебе лучше послушаться отца. А сейчас иди в кровать. Там тепло.