Жаркий Август. Книга вторая

Задумчиво поправив сумочку на плече, вышла на крыльцо и остановилась как вкопанная. Шел дождь. Даже не шел, а хлестал наотмашь, тугими холодными каплями обрушиваясь на землю. Желтый свет от фонарей размытыми пятнами уходил вдоль дороги. Как же так? Мало того, что не заметила, как стрелка часов уже давно перевалила за девять вечера. Так еще и буйство стихии проморгала. И что теперь? Пока до остановки идешь — вся вымокнешь еще при первых шагах. Оставалось только вызывать такси, а в такую непогоду можно прождать очень долго. Может остаться здесь? А что, переночую в комнате для персонала, замирая от шорохов, прислушиваясь к живой тишине огромного здания. Тоже приключение.

В этот момент машина, стоявшая недалеко от входа, поморгала белыми фарами. Это мне, что ли? Оглянувшись, убедилась, что кроме меня здесь никого. И что это значит?

Прищурившись, попыталась хоть что-то рассмотреть, но в дождливой темноте не смогла ничего разобрать.

Автомобиль плавно тронулся и подъехал ближе к крыльцу. Тут я смогла его разглядеть через серую пелену дождя, и сердце радостно встрепенулось. Это же черный конь Ника!

Вот радость-то! Что он здесь делает? Лазарев сегодня на работе появился только утром, потом его опять вызвал начальник, и больше мы с напарником не виделись. На мое сообщение "когда появишься на рабочем месте?" от скупо ответил "завтра". Вот и все. А теперь взял и приехал. Надо же, заботливый какой. Или посмотрел в окно, увидел бушующую стихию и пожалел меня, убогую?

Чего это я, собственно говоря, анализом занялась? Вот тебе царская колесница, садись и тебя с ветерком домчат до дому! Так я и поступила. Подтянула воротник легкого пальто повыше, чтобы хоть как-то защититься от колючего дождя, подняла над головой сумочку и вприпрыжку, стараясь не угодить в особо большие и глубокие лужи, бросилась к машине. Рывком распахнула переднюю дверь и боком, не очень изящно забралась внутрь, спеша скорее отгородиться от дождя. Тряхнула головой и поежилась, чувствуя как за шиворот стекло несколько холодных капель.

— Никита Алексеевич, чем обязана такому вниманию и заботе? — с усмешкой спросила, поворачиваясь лицом к водителю. И в этот миг словно сорвалась вниз с самой высокой скалы в темную пучину.

Ника в машине не было, на его месте, привалившись спиной к сиденью и рассматривая меня из-под полуприкрытых век, сидел Тимур. Этого просто не могло быть! Я сплю, и снится мне глупый безумный сон! Точно! И надо из этого сна уходить, как можно быстрее!

Скинув оцепенение, потянулась к дверной ручке, надеясь, что мне удастся выбраться наружу. И плевать на дождь. Лучше вымокнуть до нитки, чем сидеть здесь и смотреть на него, как кролик на удава.

Попытка бегства не удалась. Тимур, по-прежнему не отрывая от меня спокойного взгляда, протянул руку и демонстративно нажал на кнопку блокировки дверей.

Затем завел машину и плавно тронулся с места. И все это молча, не проронив ни слова.

Не в силах поверить в происходящее, я сидела, забившись в самый угол, и бросала на него недоверчивые взгляды. Может, все-таки сплю?

Тимур, опираясь локтем на дверцу машины, задумчиво потирал щеку, а второй рукой расслабленно управлялся с рулем.

Другой. Что-то неуловимо изменилось. В нем появилось спокойствие, уверенность, самоуверенность. Не такой, как на Ви Эйре, когда все было на грани, с вызовом в глазах.

Другой.

Свободный.

Теперь я сидела и не могла от него оторвать голодный взгляд, забывая как дышать. Не видела почти четыре месяца, и была уверена, что больше и не увижу. И вот он сидит рядом, везет меня… Стоп! Куда мы, собственно говоря, едем? И почему он на машине Никиты?

— Откуда у тебя машина Ника? — спрашиваю дрожащим голосом. Морщусь оттого, что не могу сдержать волнение под контролем. Первоначальный шок отступает и в душе начинается самый настоящий бунт, ураган.

— И тебе здравствуй, — невозмутимо отвечает парень, скользнув по мне взглядом.

— Я задала вопрос, неужели так сложно просто ответить? — хоть и держусь, но на поверхность пробиваются интонации на грани истерики.

— Мне ее Никита дал, — Тимур пожал плечами, будто говорил о чем-то само собой разумеющемся.

— Никита? Лазарев? — глупо переспросила, безуспешно силясь понять, что происходит.

— Ну, а какой еще? — хмыкнул он, опять мельком взглянув на меня.

От этого мимолетного взгляда у меня мурашки по спине побежали, а сердце зашлось в бешеном ритме, на миг забыв о том, как мы расстались, обо всех жестоких словах, о боли, что разрывала на части и не давала свободно дышать.

Я скучала по нему. Каждый день засыпала и просыпалась с мыслями о нем, мечтая увидеть хоть мимоходом, хоть на долю секунды. И вот он здесь. С ума сойду сейчас, если не прикоснусь к нему. Сцепила руки в замок, пытаясь унять дрожащие пальцы и закусила губу, с трудом заставив себя больше на него не пялиться. Нельзя. Табу.

Глупое сердце, казалось, пытается вырваться из груди, к нему.

Да что ж я за дурочка такая? Кто-нибудь может объяснить?