Жаркое из шефа

Как всегда, в самые худшие моменты своей жизни, я бросилась к маме. Кому еще можно поплакаться? Кто поймет меня лучше мамы? Кто пожалеет и утешит?

Но стоило только ее увидеть и желание ныть пришлось засунуть как можно глубже. Пришло мое время подставлять маме плечо.

Ее недавно перевели из реанимации в общую палату под наблюдение, но мама ничуть не приободрилась.

— А врачи что говорят? — допытывалась я, подкладывая ей подушку под спину.

— Ничего не говорят, — отмахивалась она, — лучше ты скажи, чего с кухни ушла раньше времени?

Я закусила губу, когда она стала дрожать. Меньше всего надо расстраивать маму.

— Шеф отпустил…

Мама подозрительно сощурилась, как всегда делала, когда не верила и пыталась расколоть.

— Я не вру! — и я действительно не врала! Он же меня отпустил? И я ушла…

А то, что уже не вернусь туда, рассказывать не собиралась.

— Я беспокоюсь, Ева… Ведь мне пришлось документы подписать, чтобы Степан деньги дал…

Я напряглась. Свои проблемы сразу отступили. Я потом буду зализывать свои раны, когда мама выкарабкается и мы обе будем с ней в безопасности. Сейчас я ощущала на себе гнет долгов. Мама останется лечиться здесь, а вот я поеду домой и выйду на работу. Степан Александрович не поверит, что Заславский меня отпустил поработать немного дома, а потом я вернусь в шоу.

К сожалению, в Пылающей кухне так не бывает, выгнанные игроки никогда не возвращаются.

Значит он поймет, что я не выиграю шоу и не получу приз. Вот тогда и встанет вопрос об отработке…

Всю дорогу до своего городка я тихо рыдала в шарф, намотанный на шею. Было еще не холодно, просто он отлично скрывал мои рыдания и опухшее от слез лицо.

Квартира встретила неприятной промозглой пустотой.

Как же я привыкла возвращаться к маме, к ее сваренным щам, поджаренным котлеткам и испеченным пирожкам по праздникам. Она не хотела думать, что я работаю в общепите и каждый день готовлю все тоже самое для других посетителей.

Котлетками и выпечкой меня удивить было трудно, но мама готовила не из-за этого.

— Ты наверное после работы на плиту и ножи уже смотреть не можешь. Так неужели я свою дочку не накормлю? А ты отдыхай. Отдыхай от плиты хотя бы дома, пока замуж не вышла. Там уж муж вряд ли тебя баловать будет…

Мысли моментально перескочили на Заславского. А он стал бы готовить для меня? Готовит ли он еду своей жене?

Такие мысли опять подвели к слезам.

Вечер прошел за оживлением атмосферы. Я впервые зажгла конфорки домашней плиты и опробовала духовку.

Что ж, булочки и котлеты получились идеальными, достойными высшей кухни и похвалы Яна. Вот только Яна тут не было. Он больше никогда меня не похвалит.

Да и смогу ли я его простить после того, что он сделал?

Я пряталась три дня, пока не поняла, что никто кроме меня маме не поможет. Вопрос с долгами как-то надо закрывать.

Оделась, заметила по старой одежде как сильно похудела на Пылающей кухне. Ну еще бы! Есть там некогда было, а бегать приходилось много.

Приехала в ресторан, а уж если по справедливости, то в придорожную столовую, к началу смены. Но оказалась там самая первая.

Минут тридцать ждала начальника, пока не замерзла. Потом плюнула на деликатность и набрала его номер. Абонент оказался не в сети.

К часу открытия заведения так никто и не явился.

Теперь я внимательнее обошла здание и осмотрела двери.

Они оказались опечатаны.

Ресторан не работал уже больше месяца!

Потрясенная я вернулась домой и застыла перед дверью, в которую барабанил незнакомый мне мужчина.

— Здравствуйте, — остановила я его, боясь, что еще десяток ударов и дверь просто выпадет из косяка. — Вы к кому?

— Мне нужна хозяйка этой квартиры, — не любезно гаркнул на меня мужчина и занес кулак, чтобы добить дверь окончательно.

Я втиснулась между мужчиной и моей бедной дверью, закрывая ее грудью.

— Я дочь хозяйки квартиры. Что вам нужно?

Мужчина сразу отступил, окидывая меня беглым взглядом:

— Дочь? Тогда открывайте, чтобы не вызывать слесарей.

— Слесарей? — удивилась я. — Зачем?

— Я из коллекторной службы банка. Ваша квартира является залогом под непогашенный кредит, взятый Степаном Алекса…

— Что?! — от шока я привалилась к двери и стала оседать. — К-какого банка? К-какой кредит? Это наша квартира… Не Степана Александровича…

Коллектор нахмурился, подтянул меня за локоть вверх и указал подбородком на дверь.

— Открывайте. Я покажу вам все документы. Мне очень жаль. Его ресторан уже опечатан, но не покрывает стоимости всего долга с процентами.

— А… А где сам Степан Александрович? — безжизненным голосом спросила я, открывая дверь и с трудом передвигая ноги внутрь.

— Хотели бы мы знать, — сжал зубы мужчина, заходя за мной в квартиру и закрывая дверь. — Но полагаю, когда он уезжал, то не хотел, чтобы его нашли.

Мы прошли на кухню и я по инерции поставила чайник, предложила мужчине булочки. Он посопротивлялся ровно до момента, как они оказались на тарелке перед его носом.

— Пожалуй, перекушу, — согласился коллектор, придвигая к себе булочки и передавая мне уголок с копиями документов, заверенных банком.