Жаркое из шефа

Я терялся, не зная, что предпринять, а время шло. И пока психиатры спорили, гинекологи дали однозначный вердикт, что прервать беременность без осложнений уже невозможно.

Как и лечить Аллу медикаментозно в период беременности нельзя.

Мы с Кириллом взяли на себя круглосуточное дежурство, следя за Аллой, чтобы она не натворила что-то себе или ребенку. Три раза в неделю к ней приезжал психиатр на беседы. После них Алла немного успокаивалась и смирялась с положением.

Не радовалась, но хотя бы принимала свою ситуацию.

Но без Евы я бы двинул ноги. Вся безвыходность жизни настолько меня добивала, что никакого просвета не видел перед собой. Не хотелось идти на шоу, не мог себя заставить провести ревизию ресторанов, ничего не хотелось…

Я мог бежать, лететь только к Еве. Чтобы увидеть ее, обнять. Почувствовать, что я не один в этом психозе.

Вопрос только сколько Ева выдержит?

И простит ли меня за то, что я сделаю?

* * *

В шоу осталась только Ева и Андрей.

— Финал пишем завтра? — спросил режиссер, но я перевел его на Кира, именно он устраивал все необходимые приглашения ради последнего эфира.

Сам же прокручивал в голове свое решение.

Правильно ли я поступаю? Поймет ли меня Ева? Или обидится?

Черт.

И все равно я не мог поступить по другому.

Я дождался, пока все разойдутся и увел Еву наверх в кабинет.

— Ты нервничаешь?

— Ну да… Ох, Ян… Я не думала, что дойду до финала! Нет, я мечтала. И верила в себя! Но одно дело надеяться, а другое, дойти до финала! Боже, Ян, мне надо еще раз все проверить и посоветоваться с Софьей насчет меню… Хотя я уже его протестировала на Бергере и его помощнике…

— Живы? — сухо поинтересовался я, понимая, что меня только что отшили.

— Кто? — встрепенулась Ева, мыслями уже обгоняя слова.

— Бергеры живы?

— А, они… Да… А ты знал, что Коля — не Коля? — прищурилась моя Булочка. — Только это тайна! Если ее найдет муж, он ее убьет!

— Вот оно что! А тайна это только для Бергера?

Ева кивнула и тут же прижалась ко мне, растапливая сердце:

— Ты ему не говори, пожалуйста. Ей просто некуда податься. Я за нее очень переживаю. А Бергер сильный и добрый, он сможет ее защитить.

— Я тоже… Сильный и добрый, — выдохнул я, — но иногда вынужден принимать нелегкие решения. Мне нужно тебе кое-что сказать, Ева.

— Не надо, Ян. Пусть все будет по-честному, ладно? Андрей достойный соперник и он заслуживает победы. Поэтому суди честно. Не надо давать мне привилегий. Обещаешь?

Как ей удалось сразу понять, о чем я собирался поговорить? Но ничего обещать не стал. Когда губы Булочки так близко, я вообще думать забываю. Хочу только ее, думаю о ней, живу ради нее…

Я отпустил Еву готовиться к финалу, а сам поехал менять Кирилла. У того еще много работы. А сам пошел проверить Аллу.

Та сидела у камина в малой гостиной. После нескольких посещений психиатра она стала спокойнее. Приняла свое новое состояние, как мне казалось.

— Я думала, ты не вернешься, — проговорила она, заметив меня.

— Это мой дом, я всегда возвращаюсь.

Алла молчала, поглядывая на огонь за жаростойким стеклом, потом не глядя на меня продолжила.

— Ты хотел получить развод, потому что у тебя появилась другая? — безучастно спросила она.

Я посмотрел внимательнее на жену. Обычно вот с таких спокойных вопросов начиналась истерика.

— У меня никого нет.

— Не ври!

Теперь от спокойствия не осталось и следа.

— Алла, у меня на первом месте ты и наш ребенок, — очень тихо и миролюбиво проговорил я, вставая перед ней на колени.

Ее губы дрожали, но глаза лихорадочно блестели:

— Но ты хотел бросить меня… Если бы не беременность…

— Не думай об этом, — мягко продолжал уговаривать я, — сейчас я с тобой и не собираюсь тебя бросать.

— А когда я рожу?

— Я никогда не брошу своего ребенка, — честно ответил я.

— Поцелуй меня.

Я остановился взглядом на ее губах. Внутри все протестовало против поцелуев. Да, она все еще моя жена. По документам. Но мое сердце и душа уже принадлежат другой. И я не могу… не хочу целовать кого-то, кроме Евы.

— Тебе противопоказан секс, — напомнил я, поднимаясь с колен.

— Постой, — Алла удержала меня. — Поклянись, что не бросишь меня с ребенком. Я не переживу этого.

Я стоял над ней, запрокинув голову, чтобы Алла не видела выражения моего лица.

Что мне стоит соврать ей?

Но оказывается я и этого сделать не мог. Ради той любви, которая к ней была. Ради тех лет, что она прожила со мной бок о бок от нищеты до богатства. Вот только и правда могла стать ударом и причиной срыва.

— Тебе не стоит переживать, что я оставлю тебя без помощи и без денег. Ты зря беспокоишься.

— Докажи. Перепиши брачный договор, где оставляешь все свое нажитое имущество мне.

Я посмотрел вниз на Аллу. Этот торг никак не вязался с ее умопомрачением. Это был выверенный шантаж в момент, когда я наиболее уязвим.

— Хорошо… Завтра я подготовлю бумаги.

Алла улыбнулась, отпуская меня.

Что ж, завтра мне предстояло удивить и проверить двух самых близких мне женщин. И я очень хотел иметь устройство замораживающее чувства, чтобы не сорваться самому от этой проверки.

* * *

— Нереально записать все это в один день! — орал на меня режиссер.