Жатва

– ОСПО этого не допустила бы. И БОНА тоже. У них строгие правила.

– БОНА не знал об этом. В их базе данных даже нет сведений о доноре.

– Мне с трудом верится, – покачал головой Тарасов. – Если донорское сердце не прошло через ОСПО или БОНА, откуда оно поступило?

– Мы думаем, Восс заплатил, чтобы данные об этом сердце не заносили в базу данных. Так оно беспрепятственно досталось его жене, – сказала Вивьен.

– Пока нам известно немногое, – подхватила Эбби. – За несколько часов до операции миссис Восс бейсайдскому координатору по трансплантациям позвонили из больницы имени Уилкокса в Берлингтоне и сообщили, что у них есть донор. Сердце изъяли и самолетом доставили в Бостон. К нам в операционную его привезли около часа ночи. Курьером был некий доктор Мейпс. Он же привез документы на донора, но потом они странным образом пропали. С тех пор их никто не видел. Я заглядывала в справочник «Специалисты в области медицины». Там нет хирургов с такой фамилией.

– Тогда кто был… жнецом?

– Мы полагаем, что сердце изымал хирург Тим Николс. Такой человек в справочнике есть. В его послужном списке указано, что он несколько лет стажировался в МКБ. Вы его помните?

– Николс, – повторил Тарасов и покачал головой. – Когда он здесь стажировался?

– Девятнадцать лет назад.

– Надо бы заглянуть в архивы ординатуры.

– Мы считаем, тогда донорское сердце купили, – сказала Вивьен. – Миссис Восс нуждалась в пересадке, у ее мужа были деньги, чтобы купить ей сердце. Каким-то образом об этом стало известно за пределами Бейсайда. Слово за слово и все такое. В тот момент у Тима Николса появился донор, и Николс направил донорское сердце прямиком в Бейсайд, минуя базу данных БОНА. За это заплатили разным людям, включая и кого-то из персонала Бейсайда.

Чувствовалось, Тарасов шокирован услышанным.

– Такое вполне возможно, – сказал он. – Вы правы. Это вполне могло произойти.

Дверь комнаты открылась. Вошли двое ординаторов. Смеясь, они направились к кофейному агрегату. Эти парни долго наливали кофе, еще дольше обсуждали, сколько ложек сахара и сливок должно быть в чашке. Наконец они забрали чашки и ушли.

Тарасов все еще был ошеломлен.

– Я ведь сам направляю пациентов в Бейсайд. Мы сейчас говорим об одном из лучших в стране центров трансплантации. Почему персонал решился идти в обход регистрации донорских органов? Неужели им нужны проблемы с БОНА и ОСПО?

– Ответ очевиден. Кому-то нужны деньги, – отрезала Вивьен.

И снова пришлось сделать паузу. В комнату вошел хирург. Его зеленый костюм пропотел насквозь. Чувствовалось, этот человек очень устал. Он плюхнулся на первый попавшийся стул и закрыл глаза.

– Мы просим вас проверить данные по ординатуре Тима Николса, – сказала Тарасову Эбби. – Пожалуйста, найдите сведения о нем. Мы хотим знать, действительно ли он стажировался здесь. Или его послужной список – чистой воды фальшивка.

– Я ему сам позвоню. Спрошу напрямую.

– Не делайте этого. Мы не знаем, как далеко простирается сеть торговцев органами.

– Доктор Ди Маттео, я не люблю осторожничать. Если у нас под носом действует сеть подпольной торговли донорскими органами, я хочу о ней знать.

– Мы тоже хотим. Но мы должны быть очень осторожны.

Эбби покосилась на задремавшего хирурга и понизила голос до шепота:

– Доктор Тарасов, за последние шесть лет умерло трое врачей Бейсайда. Два самоубийства и один несчастный случай. Все они работали в команде трансплантологов.

По выражению ужаса на лице хирурга Эбби поняла: ее предупреждение произвело желаемое действие.

– Вы никак пытаетесь меня напугать? – спросил Тарасов.

Эбби кивнула:

– Такие вещи одинаково страшны и для вас, и для всех нас.

Эбби и Вивьен стояли под серым бостонским небом, откуда на них лил холодный дождь. Они приехали в МКБ каждая на своей машине. Еще немного, и они разъедутся в разные стороны. Дни стали совсем короткими. Пять часов, а уже темнеет. Дрожа от холода, Эбби плотнее закуталась в плащ. На всякий случай оглядела стоянку. Бордового фургона не было.

– У нас пока мало данных, – сказала Вивьен. – Мы не можем инициировать расследование. Если сделаем это, Виктор Восс легко заметет следы.

– Нина Восс была не первой, кому пересадили купленный орган. Думаю, в Бейсайде это началось не вчера. Аарон умер, оставив на счету три миллиона долларов. Полагаю, эту сумму составили взятки, которые он получал в течение определенного времени.

– А потом ему стало страшно? Или совесть загрызла?

– Я только знаю, что он хотел уйти из Бейсайда. Мечтал убраться из Бостона. Наверное, ему этого не позволили.

– Тогда можно предположить, что смерти Кунстлера и Хеннесси имели ту же подоплеку.

Эбби выдохнула удерживаемый воздух. Снова оглянулась, ища глазами фургон.

– Я почти уверена, что так оно и было.

– Нам нужны новые имена. Данные по другим пересадкам. И побольше информации о донорах.

– Вся информация о донорах хранится в кабинете трансплантационного координатора. Мне бы пришлось туда пробраться и выкрасть бумаги… если они там. Помнишь, как исчезли данные о доноре Нины Восс?

– Хорошо, можно попробовать зайти с другой стороны. Со стороны реципиентов.