Жажда

– В любом случае, – продолжал Олег, – верится с трудом, но на них можно сделать все. Пока в Норвегии продано чуть больше двух тысяч принтеров, но только представь, что будет, когда они появятся у всех, когда террористы смогут изготовлять водородные бомбы на 3D-принтерах.

– Мальчики, не могли бы мы поговорить о чем-нибудь приятном? – Ракель почувствовала, что задыхается. – Хотя бы раз о чем-нибудь более культурном, раз уж у нас гости.

Олег и Ракель повернулись к Хельге, которая улыбалась и пожимала плечами, словно говоря, что у нее все нормально.

– Ладно, – сказал Олег. – Как насчет Шекспира?

– Звучит приятнее, – откликнулась Ракель и подозрительно посмотрела на сына, прежде чем передать Хельге картошку.

– Ладно, тогда поговорим о Столе Эуне и синдроме Отелло, – сказал Олег. – Я не рассказывал, что мы с Иисусом записали всю лекцию. Я спрятал микрофон и передатчик под рубашкой, а Иисус сидел в комнате для коллоквиумов и записывал. Как думаешь, Столе не будет возражать, если мы выложим запись в Сеть? Или как, Харри?

Харри не ответил. Ракель внимательно посмотрела на него. Он что, снова уходит от них?

– Харри? – произнесла она.

– На этот вопрос я, конечно, не могу ответить, – сказал он, обращаясь к тарелке. – Но почему вы просто не записали лекцию на телефон? Записывать лекции для личного использования не запрещено.

– Они упражнялись, – ответила Хельга.

Остальные повернулись в ее сторону.

– Иисус и Олег мечтают работать агентами под прикрытием, – произнесла она.

– Вина, Хельга? – Ракель подняла бутылку.

– Спасибо. А вы не будете?

– Я приняла таблетку от головной боли, – сказала Ракель. – А Харри не пьет.

– Так называемый алкоголик, – отозвался Харри. – А жаль, потому что это вино должно быть очень хорошим.

Ракель увидела, как по щекам Хельги разливается краснота, и поспешила спросить:

– Значит, Столе рассказывает вам о Шекспире?

– И да и нет, – ответил Олег. – Выражение «синдром Отелло» намекает на то, что причиной убийства в пьесе является ревность, а это не так. Мы с Хельгой вчера прочитали «Отелло»…

– Вы читали вместе? – Ракель положила ладонь на руку Харри. – Ну разве они не прелестны?

Олег закатил глаза:

– Короче, я понял так, что настоящая, глубинная причина всех убийств – не ревность, а зависть и амбиции уязвленного человека. А именно Яго. Отелло всего лишь марионетка. Пьеса должна бы называться «Яго», а не «Отелло».

– И ты с этим согласна, Хельга? – Ракели нравилась эта милая, немного анемичная, хорошо воспитанная девушка, к тому же она быстро ориентировалась.

– Мне нравится название «Отелло». И возможно, нет никакой глубинной причины. Возможно, все так, как говорит сам Отелло: виновата полная луна, она сводит людей с ума.

– «No reason, – произнес Харри торжественным голосом с безупречным английским произношением. – I just like doing things like that»[16].

– Впечатляет, Харри, – сказала Ракель. – Ты цитируешь Шекспира?

– Это Уолтер Хилл, – ответил Харри. – «Воины», тысяча девятьсот семьдесят девятый год.

– Ага, – засмеялся Олег. – Лучший фильм про банды ever[17]

.

Ракель и Хельга тоже рассмеялись. Харри поднял стакан с водой и посмотрел через стол на Ракель. Он улыбнулся. Смех за семейным ужином. А она подумала, что вот в эту минуту он здесь, с ними. Она попыталась удержать его взгляд, удержать его. Но незаметно, как незаметно море меняет цвет с зеленого на синий, это случилось. Его взгляд снова устремился вглубь. И она знала, что еще до того, как стихнет смех, он опять уплывет туда, во мрак, прочь от них.

Трульс поднимался по ступенькам в темноте, пригнувшись, с пистолетом в руках, позади крупного полицейского в форме, с фонариком. Тишину нарушал только звук, похожий на тиканье часов, раздававшийся где-то наверху. Луч света в форме кегли, казалось, сгущал темноту впереди них, делал ее более плотной и тяжелой, как снег, который Трульс с Микаэлем в юности сбрасывали с крыш у пенсионеров в Манглеруде. Потом они выхватывали стошки из их дрожащих костлявых пальцев и говорили, что вернутся со сдачей. Если старики этого ждали, то прождали до сих пор.

Под ногами хрустнуло.

Трульс схватился за куртку полицейского, тот остановился и посветил вниз. Засверкали осколки стекла, и среди них Трульс заметил нечеткие отпечатки ботинка на том, что, по его убеждению, являлось кровью. Каблук и передняя часть подошвы были явственно разделены, но ему показалось, что след слишком велик для женщины. Следы вели вниз, и он подумал, что заметил бы их, если бы внизу они тоже были. Тиканье стало громче.

Трульс подал полицейскому знак продолжать подъем. Он следил за лестницей и видел, что кровавые следы стали более четкими. Трульс посмотрел наверх, остановился и поднял пистолет. Он позволил полицейскому продолжить подъем. И тут что-то увидел. Что-то попало в луч света. Попало и сверкнуло. Что-то красное. Они слышали не тиканье, а звуки падения на пол капель крови.

– Посвети наверх, – велел он.