Жажда Крови

— Валентайн! — окликнула девушка охотника, выходящего из двери дома за аляповатой статуей плачущей женщины.

— Здравствуй, Мария. Сейчас ты спросишь, что я здесь делаю, — предрёк Валентайн. — И выскажешься о моём моральном облике.

Охотник выглядел неважно. Красивое правильное лицо осунулось и приобрело нездоровый синеватый оттенок. Когда-то идеально подстриженные усики отросли, превратившись в неопрятные усы. Под большими внимательными глазами залегли тени. На подбородке пробилась щетина. Даже походка стала дерганой и резкой.

— Я не жена или мать тебе, чтобы беспокоиться о твоём моральном облике, — бросила Мария. — Ходишь по распутным женщинам — ходи, это твоё дело.

— Вижу, ты меня осуждаешь, — расхохотался Валентайн, когда охотница поравнялась с ним. — Но что можно сказать про обитателей Кейнхёрста?

В тоне охотника появилось что-то вызывающее, злое. Он и ранее насмешничал и отпускал язвительные колкости в адрес споривших с ним людей, но никогда ранее насмешки Валентайна не звучали как оскорбления.

— Я не стану говорить за всех, но лично я не позволяю низменным страстям управлять собой, — твёрдо ответила Мария, жестом показав короткую дорогу к Соборному округу. — Сегодня служишь похоти, а завтра сдаёшься перед жаждой крови.

— Ты говоришь как одна из церковных лицемеров, — покачал головой охотник. — Плотские утехи усмиряют во мне чудовище. В любом случае, человек имеет право на удовольствие. Ничего другого у нас нет. Остальное ценно лишь настолько, насколько приближают нас к блаженству. Согласись, удовольствие — единственная мера блага, принимаемая сердцем.

Черты лица охотника заострились, приобретя неприятное сходство с жертвами заразы Зверя. В глазах блеснул дикий огонёк.

— Может, навечно подключить тебя к капельнице с морфием? Не думаю, что ты желаешь только удовольствий, — отрезала охотница. — Удовольствие побочно. Здесь Лоуренс прав.

— Не надо, Мария, — самодовольно улыбнулся Валентайн. — Не говори, что ты никогда не искала любви мужчины или не наслаждалась бокалом пьянящего напитка.

— Я никогда не позволяла удовольствию подчинять себя, — сказал она.

— Когда сегодня ночью будешь упиваться кровью очередной жертвы, вспомни мои слова, — усмехнулся охотник.

— Валентайн, я вижу, что ты теряешь самоконтроль, — жестко произнесла девушка, остановив товарища и резко развернув его лицом к себе. — Расскажи Герману. Тебе нужен отдых от крови и наблюдение врачей.

На виске охотника яростно запульсировала жилка. Из горла вырвался тяжёлый хрип. Левое веко задёргалось в нервном тике.

— Что ты понимаешь, избалованная королева! — заорал он, брызнув слюной. — Я вижу, что тебя питает кровь, которая никогда не коснётся моих губ!

Валентайн происходил из семьи зажиточных горожан и тоже никогда не бедствовал. Однако с юности он очень не любил аристократию, считая её паразитическим слоем общества и рассадником пороков. Его всегда раздражали чужие привилегии, реальные и мнимые.

— Ты сошёл с ума, Валентайн? — холодно ответила Мария, посмотрев на того сверху вниз. — Герман требует от меня не меньше, чем от других. Меня никто никогда не баловал. От меня с детства требовали безупречности! Сейчас не время для сословных ссор. Мы охотники. Мы равны.

Валентайн бешено мотнул головой, едва не уронив шляпу.

— Что касается той крови, то, будь моя воля, я бы и пальцем к ней не прикоснулась! — прошипела девушка. — Успокойся! Ты не в себе.

— Допустим, — неожиданно присмирел охотник. — Я просто хочу получать радость от жизни, грозящей оборваться в любой день. Это не много, верно? Не суди меня…

Ночная охота

Заходящее солнце окрашивало городской смог в болезненный оранжево-красный цвет. Тяжёлая, похожая на синяк туча наползала на город, угрожая погрузить лабиринты узких улочек и тихих двориков во мрак ещё до наступления ночи. Тоскливо завывал ледяной ветер. Под ногами спешащих охотников влажно чавкал мокрый снег. На улицах не осталось прохожих — с пришествием темноты жители Ярнама старались укрыться под защитой мощных оконных решёток и прочных дверей. Хотя Церкви пока удавалось скрывать существование чудовищ от приезжих пациентов, местные давно знали печальное положение дел.

Поёжившись, Мария передёрнула плечами. Её не отпускало пренеприятнейшее ощущение, будто в тенях, сгустившихся меж голых деревьев, тянущихся из глухих подвалов и танцующих за рядом уродливых статуй плакальщиц, скрывается нечто живое и опасное. Но стоило подойти поближе и поднять лампу над тёмным местом, как наваждение проходило.

Это просто нервное перенапряжение, сказала себе охотница.

Дорога резко уходила вниз. Ветер бил в спину, пробирая до костей могильным холодом и подталкивая навстречу ужасам ярнамской ночи. Печная гарь, обычный спутник крупных городов, немного рассеялась, но свежим воздух так и не стал.

Услышав позади ругательство, Мария обернулась и быстро оглядела свой отряд.

Гисберт держится молодцом. Внимательно смотрит по сторонам и не болтает. Хороший получился бы охотник. Но Герман рассказал, что новичок подумывает бросить нынешнее ремесло и покинуть Ярнам.