Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии

Сбалансированная установка терапевта подает пример клиентам, стимулирует их активность в поиске баланса между автономией и приспособленностью, между принятием своего несовершенства и принятием на себя ответственности (Whitmont, 1993a; Lesmeister, 1992). Такое живое общение конфронтирует клиентов с их застывшей невротической установкой на сверхценное отгораживание от других или на размывание границ. Оно заставляет их освободиться от такой односторонне фиксированной установки, позволяет снова ощутить, как базовые человеческие устремления могут играючи сменять друг друга – желание отгородиться от других при агрессивном самоутверждении сменяется желанием устранить границы, когда самоотдача из любви к людям рождает доверие потоку жизни.

Терапевтический подход к проблеме границ, ответственное применение правила абстиненции в контексте создания и обнаружения смысла имеют отношение к духовной практике. И здесь мы находим такие варианты, как отграничение себя от мира в аскезе и в строгом ритуале, с одной стороны, так и «безграничную» открытость при тренировке «чистого» бесцельного внимания, с другой стороны. Здесь мы также сталкиваемся с дилеммой близости и дистанции, с «дзен-парадоксом» или с принципом «sin arrimo y con arrimo»[16] испанского мистика Иоанна Креста, и все это заставляет нас встретиться лицом к лицу с непосредственным восприятием реальности. Цель как духовной, так и психотерапевтической практики в основе своей одна и та же – разрешить человеческие дилеммы между волей и бесцельностью, самоутверждением и самоотдачей, деятельностью (actio) и созерцанием (contemplatio), между обнаружением и созданием смысла. Конечная цель обеих дисциплин – принятие себя таким, какой я есть, и в этом заключается терапевтический парадокс «изменения без изменений», который является также и целью духовной практики. В этом и состоит решение «Павлова парадокса» – призыва апостола Павла: «Стань тем, кто ты есть». Таким образом, духовность как в терапевтическом, так и в религиозном смысле понимается одинаково – как принятие человеком себя таким, каков он есть, как толерантность, как «радостное „да“ инаковости других людей» (Лей), которое мы называем любовью к людям и которое является сутью всех религиозных учений и духовных традиций в мире.

Часть II

Человек в критической ситуации

1. Кризис смысла нашего времени

Бессмысленность, от которой страдает человек

Если бы имело смыслЖить,То имело бы смысл

Жить.Если бы имело смыслНе терять надежду,То имело бы смыслНе терять надежду.

Если бы имело смыслЖелать умереть,То имело бы смыслЖелать умереть.Почти все имело бы смысл,

Если бы имело смысл.Эрих Фрид. «Условие»

Извечный вопрос о смысле жизни, наряду с сомнениями, есть ли вообще смысл жизни, установленный свыше, особенно занимает людей, живущих в постиндустриальную эпоху. Кризис смысла стал важнейшей проблемой современности. Сегодня многие сомневаются в том, что в этом мире вообще можно найти смысл. Человека греко-римской античности вдохновляла надежда на ценность личной свободы и вера в свои способности и возможности, человек Средневековья уверенно чувствовал себя в лоне церкви, в мире ее незыблемых догм и ритуалов, а сегодня коллективная неуверенность приобрела такие масштабы, что Фромм назвал ее «болезнью столетия», а Франкл ввел такое понятие, как «экзистенциальный вакуум». Если мы теряем ценности, наполняющие смыслом нашу жизнь и наше умирание, то мы все больше ощущаем пустоту и бессмысленность. С тех пор, как Ницше заявил, что «Бог умер» и было потеряно чувство сопряженности с божественным мирозданием, отношение человека к миру расстроено. Современный человек выпал из системы связей между бытием и миром, придающей смысл его существованию; он запутался в сложных проблемах своего существования, стал одиноким и неприкаянным.

Этот кризис смысла может быть понят и как кризис символического.

Когда теряется символический порядок и вокруг нет ничего, указывающего на значительное и великое, когда смыслообразующие легенды и мифы забываются, а новые откровения больше не освещают жизнь смыслом, тогда душа умирает. Такая сокрушительная потеря смысла и души произошла, например, у индейцев, проживающих в США в резервациях: разрушение общезначимых символов и ритуалов, уничтожение духовных ценностей – все это привело культуру индейцев к системному кризису смысла. Также и на примере других так называемых «примитивных обществ» явно видно, чем в итоге становится утрата нуминозного. Сначала теряются внутренние духовные содержания, глубинный смысл их жизни, а затем разрушается общественный уклад и приходит в упадок культура.