Жажда власти

Семён съехал с кольца, следуя по проложенному в обход пробок маршруту навигатора, и оказался позади мощного внедорожника известной на весь мир марки. В глаза бросился фирменный знак знаменитого ателье автотюнинга и немаленькие цифры, обозначающие серьёзный объём двигателя безумно дорого автомобиля. Внедорожник прибавил газа и с рёвом умчался вперёд, обдавая лобовое стекло Успенского грязным дождём из-под мощных колес. Семён непроизвольно сыграл желваками от зависти и тихо выругался, глядя на размазывающие грязь дворники. Сегодня его лобовое стекло под стать карьерным успехам. Одна муть. И стоит ему хоть немного её оттереть, как со всех сторон прилетает ещё большая порция грязи.

Расследование похищения Стеллы Фликштейн зашло в тупик без какой-либо перспективы. Вместе с этим рухнули перспективы наладить отношения с отцом похищенной. Несколько месяцев работы не дали результатов, и Борис Фликштейн разочаровался в его способностях. Бизнесмен больше не брал трубку, предпочитая общаться с высокопоставленным начальством, а все звонки Семёна перенаправлялись юристам Фликштейна. Которые прямо заявляли, что без повестки ему лучше не беспокоить уважаемого человека, предельно занятого трудами во благо России. Начальство было в курсе сложившейся ситуации и встало на сторону Фликштейна, требуя от Успенского результатов. Фактически его сделали крайним, потому что наверху получают от него отчёты еженедельно и прекрасно видят всю сложившуюся ситуацию.

Которая с момента похищения никак не изменилась. Свидетелей нет. Следов нет. Камеры видеонаблюдения исправны. Их записи неоднократно проверены разными экспертизами, подделки исключены. Стелла Фликштейн исчезла, стул, на котором она сидела, отодвинулся на двадцать один сантиметр сразу после исчезновения. На этом факты заканчиваются. Соучастие в похищении всех, кто находился в тот момент в кафе, не подтвердилось. Подозрения в отношении бойфренда пропавшей, Леонида Воскресенского, тоже. Более того, молодой Воскресенский развил бурную деятельность, нанял частных детективов, простимулировал журналистов, подключил волонтёрские организации, проводил собственные экспертизы в независимых лабораториях. Абсолютно ничего он не нашёл, но перед семьёй Фликштейнов свою репутацию восстановил. Старые друзья помирились, дружба отцов вышла на прежний уровень, а виноватым в раздоре негласно объявили его, следователя Успенского. Якобы он в первую же секунду записал в преступники несчастного молодого человека, потерявшего любовь всей жизни, сердце которого разрывалось от горя, и всё такое. Следователь-де своими намёками на причастность молодого Воскресенского к похищению собственной невесты настроил старых друзей друг против друга. Такая вот некомпетентная и бессердечная сволочь.

Начальство прекрасно понимало, что следователь делал свою работу и проверял на причастность всех, особенно ближайшее окружение пропавшей, это азы сыска. Поэтому формально на Семёне это никак не отразилось, а вот на самом деле… На самом деле начальство порекомендовало ему впредь держать язык за зубами, когда ведутся разговоры о расследовании с родственниками потерпевших, и вспомнить значение понятия «тайна следствия». В общем, его позиции пошатнулись. Предложение Семёна объединить двадцать три дела в одно и создать следственную группу было отклонено, доводы о схожести всех исчезновений были признаны неубедительными. В итоге каждое происшествие расследовалось отдельно, по месту совершения, и ему приходилось тратить массу времени каждый раз, когда возникала необходимость уточнить какие-либо детали у того или иного следователя. В итоге активность Леонида Воскресенского хоть ему и не мешала, но всё равно выходила боком. Этот сопляк уже изрядно подбешивал Семёна, и предложение о встрече Успенский принял крайне неохотно, исключительно из-за того, что тот клялся, будто получил новые факты. Девяносто девять процентов, что его «новые факты» есть очередное ничто, и стоило просто обязать его явиться в следственное управление, в свой рабочий кабинет, но Семён сделал над собой усилие и согласился на встречу на чужой территории. Пусть это будет демонстрация заинтересованности следователя в работе с гражданами. После поднятой журналистами шумихи полковник перестал называть его по имени, переключившись на фамилию. Это плохой знак. И виноват в этом Леонид Воскресенский! И вообще, какого черта он, следователь по расследованию особо важных дел, должен испытывать неудобства из-за возни какого-то богатенького урода, не имеющего к следствию никакого отношения?!