Сергей Колтаков

Жажда жизни бесконечной

(Сборник)

* * *

Колтаков – моя фантомная боль.

Ты торопился и многое успел, а сколько мог бы еще! Прости, все в одну книгу не поместилось. Обещаю, при встрече все принести тебе для правки. СК твой КС.

Николай Стоцкий, советский и российский актер

Серёнька, Сережа, Михалыч! Как много Боженька дал одному Человеку! Он поцелован в темечко! И может, потому так рано ушел, что не мог видеть этот ужас происходящего в мире и стране. Талантище! Самородок! Люблю тебя! В прошедшем времени о тебе язык не поворачивается говорить. Скучаю очень.

Нина Русланова, советская и российская актриса

Сережа всегда удивлял меня каким-то нездешним духом свободы и мятежности, поднимавшим его до высот творческих озарений и погружавшим в глубину человеческих страстей. Таким был его Федор Карамазов, вобравший в себя и святость Алеши, и всю необузданность Мити, и философские размышления Ивана. Мне кажется, он и сейчас носится где-то над миром, являя нам собой пример творческой свободы русского человека.

Юрий Мороз, российский кинорежиссер

Сережка. Характер. Космический. Я люблю людей с характером. Было бы очень жаль, если бы мы с тобой не встретились. Не забыть тебя, наш друг.

Ирина Розанова, советская и российская актриса

Предисловие

Колтаков был гений и знал это, и все вокруг тоже знали. Природа актерского дара такова, что актеру необходим магнетизм, это важная составляющая профессии, – писатель или музыкант могут им не обладать, а вот актеру необходимо, чтобы при его появлении все на него смотрели. По определению Константина Райкина, тоже наделенного этим магнетизмом в высокой степени, – настоящим актером называется тот, кто сидит в заднем углу сцены, опустив голову, и ничего не делает, пока на авансцене объясняется или целуется роскошная пара, но все смотрят только на него. Вот Колтаков был такой. Когда он входил в комнату, невозможно было никого другого смотреть и слушать. И дело было не в красоте, хотя в молодости Колтаков был действительно очень handsome, по-русски для этого нет точного слова, – эталонная русская мужская красота, русоволосая и синеглазая, таким его можно видеть, например, в довольно слабом фильме 1987 года «Двое на острове слез», где от него буквально глаз не отвести. Дело было в том, что все, связанное с Колтаковым, необыкновенно интересно. Эту интересность, жгучее желание увидеть, что же сейчас будет, когда в действие вступает этот инопланетный персонаж, – он придавал решительно всему, к чему прикасался. Любой спектакль, где Колтаков выходил на сцену, хотя бы и в эпизоде, любой фильм, где Колтаков мелькал хоть в паре диалогов, – немедленно приобретал масштаб. Десять минут разговора с ним, хотя бы он не говорил ничего особенного (правда, что-нибудь непривычное или неприличное он говорил всегда), превращали ваш день в чудо соприкосновения с другим миром. Колтаков играл всегда, я не представляю себе разговора с ним, в котором он бы не наигрывал, сущность у него была такая, – он мог притворяться капризным, надменным, аристократичным, быдловатым, циничным, святым, даже пьяным (при этом не пьянел никогда, хотя изображал пьяного изумительно): не знаю, где и когда он был собой. С двумя-тремя людьми, может быть, и то не факт.