Жаждущий крови

Теперь о сцене между Делани и Квинтоном. Их уже не интересует, как мне удалось докопаться до Спроула. Важно, что я сделал это, и теперь он — слабое место, тонкая нить. Делани с Квинтоном все обсудили. На этом моменте картина расплывается, поскольку есть факты, которые мне пока неизвестны. Какое решение вынесено относительно Спроула? Переместить его студию? Или расплатиться с ним? Если они расплатились, значит, фотограф выполнил свою часть работы и больше не нужен. Следовательно, Квинтон готовится к заключительной, самой рискованной, как он не без оснований считает, стадии операции. Необходимо незаметно вывезти товар из Тампы и передать своим людям в Атланте, Новом Орлеане, Чикаго и Нью-Йорке. Там его упакуют и разошлют по почте клиентам. Вокруг школ и раздевалок бассейнов начнут крутиться подонки с картинками в карманах, в газетных киосках полным ходом пойдет торговля из-под полы. Проблема распространения Квинтона не касается. Его дело передать товар, забрать добычу и начать новую роскошную жизнь где-нибудь в Бразилии. Я — единственное препятствие на пути я желанной цели. Добравшись до Спроула, я зажал и Квинтона. Теперь ему потребуется немного больше времени. Он даже позволил Натали поговорить со мной и попробовать купить меня за десять тысяч долларов. В случае отказа всегда есть Лепперт.

Покидая студию, я осторожно оглядел улицу, сел в свой автомобиль, завел мотор и направился в сторону Кэй-стрит.

Липкий ветерок шелестел в сухих листьях и вокруг пересохшего фонтана во дворе дома Делани. Я обогнул фонтан, вошел в здание и поднялся по лестнице. Вокруг стояла тишина. Я пошел по коридору. В конце его освещенный лунным светом балкон представлял собой романтическую картину. Удача улыбнулась мне. Дверь в квартиру Чучела оказалась открытой. Я проскользнул внутрь. В гостиной было темно, свет горел в спальне. Я услышал поскрипывание пружин, словно кто-то встал с кровати. На пороге появился человек с взъерошенными волосами и отекшими глазами.

— Делани, я должен поговорить с тобой. Я…

Его голос оборвался. Увидев, что перед ним не хозяин квартиры, он едва не потерял сознание, с усилием подавил рвущийся из горла крик и оперся о дверной косяк, чтобы не упасть.

— Вы доставили мне немало хлопот, Спроул, — произнес я.

Будто загипнотизированный моим взглядом, фотограф прижался спиной к стене и стал скользить по ней в направлении спальни. Он был похож на человека, видящего дурной сон.

— Вы перевезли студию, дружище?

— Нет… Я… закрыл… Где… где Делани?

— Работает, наверно.

— Я только… хотел увидеться с ним.

— Не думаю, что он испытывает такое же желание, Спроул. Скорее совсем наоборот. Вам велели убраться из города, не так ли?

— Нет… Я…

— Они рассчитались с вами и приказали смыться отсюда. Но вы много работали, делали снимки прекрасных молоденьких девушек. Вам показалось просто невозможным уехать, не заставив их заплатить вам еще хоть немножко.

— Что… что вы собираетесь со мной делать?

— Сломать вашу поганую шею, если понадобится.

Спроул едва не проблевался, услышав мою угрозу, впал в минутное умопомешательство и бросился к выходу. Я ухватился сзади за его спортивную куртку. Он отчаянно рванулся, оставив кусок ткани у меня в руках, толкнул дверь и исчез за ней. Я побежал следом. Инерция толчка вынесла фотографа по диагонали в коридор. Преследуемый мной, он выбрал самый простой путь и, кажется, не собираясь менять его, понесся в противоположную от лестницы сторону. Я ожидал именно этого. В самом деле, куда ему еще бежать?

Спроул достиг балконной двери на три гигантских шага впереди меня. Бросив последний раз через плечо бешеный взгляд, он выскочил на балкон. Я увидел, как фотограф вцепился в деревянные перила и спрыгнул вниз. На них не росли ни розы, ни вьющиеся кусты ивы. Дерево оказалось трухлявым от сухости и времени. Спроул пролетел несколько футов, когда вся конструкция рухнула следом за ним со страшным грохотом. В ливне из сломанных деревяшек он несколько мгновений падал, вертясь в воздухе и нелепо расставив конечности. Затем фотограф приземлился на мягкий грунт двора, вскочил на ноги, огляделся по сторонам и побежал прочь, наклонив голову и размахивая руками.

Человек моего телосложения без замедлявших полет сломанных перил наверняка сломал бы себе что-нибудь при таком падении.