Желанная беременность

А потом я услышала протяжный тонкий звук сирены над головой. Я бьюсь в припадке, подвывая и рыча одновременно. Сквозь пелену влаги, застилающую глаза, вижу, как надо мной возникает еще пара голов.

— Сделайте успокоительное, у нее припадок, — говорит медсестра, а я пытаюсь дернуться, но мое тело зафиксировали сильные руки, придавив с двух сторон к кровати.

— Нет, прошу, не надо, вы навредите ребенку, — сиплый голос рвется из горла.

— Навредишь ему ты! — рявкает на меня медсестра. — Ты что творишь?

Я не почувствовала, как мне ввели иглу в вену, но ощутила, как прохладная струя лекарства холодит ее, перекачиваясь из шприца в меня.

— Ребенок… я беременна… мне нельзя принимать никакие лекарства, — словно в бреду, шепчу бессвязно, — ничего… нельзя…

— Девушка, милая, успокойся, — голос медсестры становится мягче, — все в порядке, беременность сохранена, и все страшное позади, — она подносит к моим губам стакан с водой. — Вот, выпей.

Я приподнимаюсь на локтях, и одновременно с этим действием приходит понимание, что кроме нас в палате больше никого нет. Я мельком бросаю на нее взгляд поверх стакана, делаю мелкие глотки.

— Спасибо, — отдаю обратно тару, даже не опустошив до середины. — Извините за это… просто…

— Не переживайте, я все понимаю, а сейчас ложитесь отдыхать. В вашем положении нужно заботиться не только о себе, но и о ребеночке, — она мило улыбается, и я проникаюсь к женщине добрым чувством.

Поворачиваюсь на бок, вытягивая руку так, чтобы не сдернуть капельницу. Я уже закрыла глаза и начала проваливаться в сон, когда… Валера.

— А вы не подскажете, как там Валера? Муж мой, нас должны вместе были привезти.

Но в ответ тишина. Поворачиваю голову к двери… в палате пусто. Видимо, успокоительное мне вкололи сильное, потому как очень сильно клонит в сон, веки наливаются свинцом, и нет сил сопротивляться, закрываю глаза и проваливаюсь в мягкую вату.

Глава 2

Ссутулившись, я сижу перед следователем и медленно перелистываю белые листы в файлах закрытого дела.

— Вам очень повело, — слышу слова мужчины, когда рука замирает над фото с изображением нашего седана.

Морда машины вывернута наизнанку. Как будто большой железный робот взял и перекрутил ее, выжимая. На переднем сиденье за разбитым стеклом я вижу себя, а рядом Валеру. Его грудная клетка придавлена подушкой безопасности, и над ней торчит его голова. Моя подушка не сработала, но у меня и без того были всего лишь пара царапин и небольшое сотрясение.

— Еще раз примите мои соболезнования, — деловито говорит следователь, — жаль, что так все произошло. Первый раз сталкиваюсь с таким, если честно.

Я продолжаю хранить молчание, лишь поправляю черную траурную шляпку. Переворачиваю следующий лист и прижимаю затянутую в перчатку ладонь ко рту.

— Дарья, вы уверены, что оправились?

Мужчина, не вставая с места, крутанулся в кресле, и через минуту передо мной стакан воды, а рядом — фото с остовом обгоревшей машины. Дрожащими пальцами сжимаю стекло и, стараясь не расплескать содержимое, делаю глоток… следом еще… и еще.

— Дарья, вы бы поберегли себя, вы ждете ребенка — помните об этом, — он тянет папку к себе и захлопывает, — я пока ее оставлю у себя, — прячет ее в стол, — а как все судебные дела закончатся, свяжусь с вами. — Я коротко киваю и инстинктивно кладу руку на живот, растопыривая пальцы, словно прикрывая его. — Вот тут подпишите, что с материалами дела ознакомлены, — он кладет передо мной заполненный бланк и тыкает пальцем, где нужно расписаться. — Михаил! Михаил! Проводи девушку до дверей, — кричит следователь кому-то мне за спину.

— До свиданья, — поднимаюсь из-за стола и поворачиваюсь к Михаилу.

— До встречи, Дарья Михайловна, — отвечает мужчина, и я быстро выхожу из кабинета.

— Направо, — командует идущий сзади полицейский, — теперь налево и прямо до конца.

Я уже почти бегу, потому что в помещении спертый запах, пропахший мужчинами. Чувствую мужской парфюм, и от этой вони меня начинает штормить и тошнить. Цепляюсь за стены и, пошатываясь, все-таки дохожу до двери, отказавшись от помощи молодого полицейского.

— Вам точно не нужно вызвать такси? — не унимается парень.

— Нет, спасибо, все уже хорошо.

Не оглядываясь больше, спускаюсь по железным порожкам и через пропускной пункт выхожу, наконец, на широкий тротуар.

Зимний солнечный день радует теплом, но я отчего-то не могу согреться. Под солнечными лучами ежусь и сильнее кутаюсь в черный удлиненный пуховик. Может быть, зря я отказалась и не вызвала такси?

Голова неожиданно закружилась, а горло перехватает спазм. Я, прижав руку к шее, делаю шаг в сторону и опираюсь на небольшое деревце второй рукой и пытаюсь сделать вдох через нос. За спиной слышится шелест отъезжающих в сторону решетчатых ворот. Поворачиваю голову посмотреть, но в глазах темнеет, и я, испугавшись, что упаду, вцепляюсь в шершавый ствол. И обязательно свалилась бы на землю, но меня подхватывают сильные руки.

— Девушка, с вами все в порядке?

А я чувствую, как к горлу подкатывает комок тошноты, и сдержать его нет сил. Я пытаюсь отстраниться от мужчины.

— Отпусти… буээээээ…