Желанная жестокость 2: Черная комната

– Даже не знаю, что со мной будет, когда увижу, как ты ешь, – усмехнулся он. Она заметила, как он сглотнул слюну.

– Ты собирался со мной о чем-то поговорить? – спросила, поддразнивая сексуальным тоном.

– Да. Но ты меня сбила с мысли.

Она хихикнула. Обхватила себя руками. Он скользнул взглядом по ее телу. Потом резко посмотрел ей в глаза.

Его тяжелый взгляд, его модельная красота, энергия его тела, которая наэлектризовала все пространство между ними....

Она прикусила нижнюю губу, надеясь, что он не слышит участившийся стук ее сердца.

– Ты ждешь, когда я начну умолять? – выдохнула.

Его глаза на миг пронзила такая боль, что Ульяна замерла, ощутив ее на себе, как удар.

Дима тяжело вздохнул.

– Я уже говорил тебе.

Он поднялся с подоконника и двинулся к ней, но тут же словно передумал и вернулся на прежнее место. Взглянул на нее в упор сквозь упавшую на глаза челку.

– Иногда я боюсь касаться тебя. Боюсь тебе навредить, – проговорил глухо. Снова окинул взглядом ее тело. Отвел глаза. – Ты даже не представляешь… – он мотнул головой, словно был не в силах сказать то, что хотел. – Меня накрывает. Стоит мне подумать о том, чтобы дотронуться до тебя… Даже если я сделаю просто шаг к тебе… Я начинаю терять контроль.

Он встал, отвернулся к окну.

Она молча смотрела на его застывшую спину.

Любовь стала еще сильнее. Сковала ее ножами. Не давала вздохнуть.

Как можно любить так сильно?

Она поняла, что тоже боится коснуться его. И чем сильнее хочет, тем более невозможным ей это кажется.

– Ты не навредишь мне, – произнесла с дрожью в голосе. – Дима, я хочу тебя, – призналась. Впервые.

Дима оперся кулаком о стекло. Глядя на его спину, она так ждала, что же он скажет в ответ.

– Красный, – произнес он, наконец. – Стоп-слово. Думаю, ты в курсе.

Ульяна вмиг разучилась дышать.

«Не может быть… Просто не…»

Ее обожгли эти слова.

Он не поворачивался к ней. Словно давая возможность при желании уйти. Но она не шевелилась. Просто стояла, отдавшись ощущениям того, как ее желание переплетается с болью, которая бьется глубоко внутри.

Дима повернулся, но лишь в профиль, чтобы видеть ее боковым зрением.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, – произнес он, словно выдирая из себя слова. – Но хочу быть уверен, что ты остановишь меня, как только захочешь остановить.

Его манящий голос. Негромкий. Проникающий в каждую ее клетку. Он останавливал ее мысли. Останавливал время. Будто сам этот голос становился окутывающей реальностью для нее. Началом и концом всего. Эпохой ее животрепещущей жизни.

Она ведь до него не жила. До их разговоров не жила. И стоп-слово «красный» станет для нее «старт-словом» нового уровня их откровенности.

Его напряженная спина, сильные руки, высокий рост… Она смотрела на все это и не понимала, как это она, всего лишь она, может обладать этим всем сейчас. Все в нем было квинтэссенцией всех ее желаний.

Стоп-слово…

Ведь этого он о ней еще не знает. И никогда бы не узнал.

Она скрывала это всегда. От всех. И долго пыталась скрывать от самой себя.

То, что она…

Послушный взгляд. Завязанные глаза. Следы веревок на запястьях…

«Так нельзя».

Он словно забрался в ее голову, в самый тайный темный угол, нашел там прочно спрятанную шкатулку с кодовым замком и взломал его, открыл этот черный ящик ее желаний и выпустил их на волю. Но выдал за свои.

Сможет ли она однажды признаться ему?

– Красный. Да. Теперь я знаю, – прошептала.

Дима повернулся к ней. Посмотрел испытующе. Словно пытался разглядеть за ее испугом настоящую правду. Вдруг взгляд его изменился. Стал жестким, и, казалось, даже обвиняющим.

– Иди в спальню. И жди меня там, – приказал он властно.

Она растерянно смотрела на его ставшее вдруг таким чужим лицо, на его большое сильное тело, замершее в выжидательной позе у окна. Не признаваясь себе в том, что ей становится страшно, она резко развернулась и вышла из кухни.

Всю ее пронизывали молнии. Желание оказаться в его сильных руках переплеталось с безотчетным страхом. Что, если, согласившись, она покажется ему легкодоступной и вызовет в нем лишь похоть, закрыв дорогу к проявлениям глубоких чувств? Новое откровение Димы стало новой точкой отсчета всему между ними. И новой, окрашенной в другой цвет, болью.

Боль. Он ведь сказал, что не причинит ей ее. Но само то, что он заговорил с ней об этом, уже выглядело как предупреждение.

Ульяну била дрожь.

Войдя в спальню, она замерла при виде расстеленной кровати. Ведь у аккуратиста Димы такого никогда не бывало.

«Как предусмотрительно».

Нервно сжимая руки, она прошла вдоль стены с изображениями зеленых волн.

«Интересно, художник рисовал траву или море?»

Волны… Поле… Розы. Много роз.

Почему она подумала о розах?

Медленно двинулась дальше, мимо кровати, зашла в самый дальний угол и там прислонилась спиной к стене.

«Стою в углу, как наказанная».

Вспомнила его жесткий взгляд и властный тон. Снова стало страшно. Сексуально страшно.

Услышала, что он пошел в душ. С облегчением подумала, что была в душе перед выходом из дома и абсолютно чиста для него. Вздохнула глубоко.