Железная лея. Дорога в Кирт

Как и все обычные ученики, девочки пришли в аудитории, которые были указаны на бумажках, прикреплённых к внутренней стороне двери их комнаты, но в классе их никто не ждал. «Видимо, сейчас придут остальные», – сказали они друг другу и успокоились. На некоторое время. Когда прошло более двадцати минут они заволновались, а когда уже сорок минут, их охватил ужас. Ивона даже сбегала в корпус и перепроверила номер аудитории – он оказался правильным. Через час недоумение достигло предела, а потерянные в эти моменты нервы восстановить стало невозможно.

Наконец, в комнату вошли два человека, одним из них оказался Рэн. В тот момент, когда девочки увидели его, с неизменно спокойным лицом шествующего к центру комнаты, они почувствовали, что главным желанием этого дня для них будет подсыпать гвоздей в кровать этой бесчувственной дубине.

Следом за ним зашёл маленький, с прелестной лысинкой на макушке человечек. Самой яркой чертой его внешности были, безусловно, руки. Большие и мозолистые ладони он прятал глубоко в рукава одежды, больше всего похожей на монашеское одеяние. Это удивило Ивону, но особого значения этому факту она не придала, Элеанора же так активно сверлила взглядом Рэна, что даже не заметила этого.

– Да пребудет с вами Свет Диру, юнны, – торжественно начал свою речь учитель. – Я приветствую вас в Академии Артии и желаю вам прекрасных лет учёбы в стенах её.

– Да осветит Она Ваш путь, учитель, – дружно сказали девушки и совершили положенный поклон.

– Я рад, что вы дождались моего прихода, юнны, позвольте представиться: Валентин Мироулк, ваш испытатель.

– Испытатель, учитель? – не удержалась от вопроса Ивона.

– О, что такое «испытатель» вы поймёте чуть позднее, – хитро прищурившись, сказал преподаватель.

– Простите мою нетерпеливость, учитель Мироулк, – поклонилась ему Ивона.

– О, прошу вас, не переживайте из-за этого – учителям всегда приятно, когда им попадаются любознательные ученики. Главное, чтобы не любопытные, – усмехнулся он, – а теперь мы начнём наше занятие. Прошу вас, юнна, – он указал на Элеанору, – пройти со мной, а вы, можете остаться здесь, – кивнул Валентин другой девушке.

Ивона, уже было вскочившая, чтобы побежать за преподавателем, села обратно за парту. Рэн же, видя недоумение девушки, сел рядом с ней, думая, что это успокоит её. Но это произвело обратный эффект. В тот самый момент, когда дверь за учителем и её подругой закрылась, окно, бывшее до этого момента лишь чуть приоткрытым, распахнулось и ударилось о стену, отчего она резко обернулась в сторону окна. Вторым порывом ветра, ворвавшегося в аудиторию, выбило стекло из рамы, и осколки полетели в лицо девушки. Рэн, заметив, что окно разбилось, выбросил руку вперёд и, закрыв лицо Ивоны, рванул её другой рукой вниз.

– Вы в порядке, принцесса? – спросил он обеспокоенно.

– Почему вы называете меня «принцессой»?! Что вам от меня надо?! – вырвалось у неё от шока и бессильной злости. И только через некоторое время она заметила, что на руке у Рэна появились небольшие царапинки. Совсем маленькие, но всё же ранки. И вид выступившей крови стал тем, что вмиг охладило девочку, и, потупив взгляд, она тихо произнесла: «Простите меня». На что юноша лишь улыбнулся и вышел ненадолго из комнаты.

Минуты ожидания длились невероятно долго. Ивона не привыкла сидеть на месте и скучать – ей нужно было двигаться, нужно было чем-то заниматься. Она всегда была непоседой, чем приводила в ужас всех соседских женщин. После каждой её выходки они говорили, что даже нечистая сила с ней поспорить в проказливости не смогла бы. Хотя, конечно, они сильно преувеличивали, на то они и соседки, но, несмотря на показное негодование, они очень любили этого чертёнка. Она напоминала им о прошлом. О том, какими они были когда-то.

Но если в деревне бойкость характера была лишь подспорьем в работе, то в Академии это было скорее проклятием, так как подолгу заниматься сидячей работой ей раньше не приходилось, а думать она предпочитала в движении. Умела она практически всё: доить коров, ткать, косить, колоть дрова, взбивать масло, готовить, мыть полы так, что залюбоваться можно было. Она даже работать по дереву и плести из лозы могла. Правда, не очень умело, так как занималась она этим совсем недолго. С непривычки, первый день в Школе показался ей просто адом.

Элеанора бледная, как мел, вошла в аудиторию. Нетвёрдой походкой она достигла парты Ивоны, села рядом с ней и хрипловатым голосом сказала: «Можешь идти».

Куда идти, Ивона, естественно, не поняла, но, повинуясь порыву, вскочила и выбежала из комнаты. За дверью она резко остановилась и обернулась: Элеанора даже не взглянула в её сторону.