Железные аргументы

(Для начала, если какие-то доводы заставили его изменить точку зрения, возможно, к ним следует прислушаться. К тому же, вероятно, с тех пор появилось больше машин.)

Если даже кто-то выступал против идеи прежде, это нисколько не мешает его аргументам в ее защиту быть вполне убедительными. Тем не менее в поддержку этого софизма выступает наше внутреннее стремление выглядеть последовательными везде, где только можно. (Новый мэр находит затруднительным со всей искренностью доказывать в этом году необходимость того же самого служебного лимузина, против которого он столь громогласно возражал, когда речь шла о его предшественнике.)

«Час вопросов», во время которого в британском парламенте премьер и министры отвечают на вопросы парламентариев, представляет собой настоящий заповедник такого рода софизмов. В самом деле, мастерство в области ведения диалога зачастую оценивается исключительно по той сноровке, с которой отвечающий владеет этим конкретным приемом. Вот почему ответы на вопросы, касающиеся настоящего и будущего, неизменно начинаются с фразы:

Я хотел бы напомнить моим многоуважаемым коллегам…

(Напоминает он своим противникам, разумеется, о том, что они сами делали то же самое, причем чаще, дольше, глубже, громче и хуже. Вот почему их нынешние фальшивые обвинения должны быть отвергнуты.)

Софизм tu quоque легко применять, поскольку мы все время от времени бываем непоследовательными, и лишь немногие могут похвастаться незапятнанным прошлым. Всегда можно сказать, что любой, кто изменил свое мнение, тем самым доказал, что может быть неправ по крайней мере иногда и что сейчас, вполне возможно, как раз такой случай. Если вам никак не удается ничего найти, что дискредитировало бы вашего оппонента, даже сам этот факт можно использовать в попытке обесценить его доводы. Ведь у всех остальных есть свои слабости, почему же у него их нет?

Что до обвинений в том, что я время от времени позволял себе запускать руки в общую копилку, чтобы справиться с мелкими затруднениями, то все, что я могу сказать: а вы поглядите на этого мистера Непорочного, он, может, еще почище вас будет!

(Вполне возможно, что он действительно гораздо чище вас.)

Апеллирование к эмоциям

Мы жили бы в странном мире, если бы никто из нас никогда не подвергался воздействию эмоций. Однако когда это воздействие становится средством оценки истинности доказательства, оно переходит границы, вступая на территорию софизма. Эмоции, воздействующие на поведение, не должны влиять на способность суждения касательно фактических вопросов. Хотя с нашей стороны может быть уместно чувствовать жалость по отношению к осужденному преступнику, будет абсолютно недопустимо, если мы позволим жалости влиять на наше суждение о том, совершал ли он инкриминируемое ему преступление или нет.

Представление о том, что разум и эмоции имеют различные сферы приложения, не менее старо, чем платоновское разделение души на три части. Дэвид Юм наиболее лаконично выразил это различие, сказав, что страсть движет нас к действию, в то время как разум указывает этому действию путь. Другими словами, эмоции предоставляют нам мотивацию, чтобы делать что-либо, но только разум дает способность понимать, что именно нужно делать.

Хотя разум и чувства и располагаются в различных сферах, софисты и мошенники давно нашли способы заставить эмоции вторгнуться на чужую территорию. Эмоции, если их как следует подхлестнуть, могут пуститься таким галопом, что не заметят, как перескочат расселину между своим царством и владениями разума. Здесь перед нами открывается целый набор всевозможных софизмов, имеющих не меньше имен, чем у самих эмоций.