Железный доктор

— Гончар?! — несказанно удивился толстый. — Фигассе… А что случилось-то? С каких делов вдруг группу погнали?

— Мы, может, войдём да сядем? — вопросом на вопрос ответил Бандикут. — А то не гостеприимно ни хрена получается.

— А, ну да… Прошу, — галантно шаркнул пяткой по полу Растаман и сделал приглашающий жест.

Жил толстяк значительно комфортнее, нежели Бандикут. Судя по всему, в бывшем бомбоубежище под школой, которое обустроил и модернизировал. В большой комнате стояли два мягких дивана, заваленные приборами и книгами стеллажи, пульт управления с несколькими работающими мониторами, на которых подрагивало монохромное изображение различных фрагментов окрестностей школы, рабочий стол, кресло. Стены оказались увешаны разноцветными постерами неизвестных Рождественскому групп и исполнителей, преимущественно негров. Боб Марли. Питер Тош. UB40. Кто все эти люди? Что они значат для Растамана? Из невидимых колонок звучала ритмичная неторопливая музыка — видать, те самые негры.

Над плакатами, почти под самым потолком висела грязноватая зелёная растяжка с белыми буквами: «Гордись и помни свято, что ты из сто тридцатой». Володя удивлённо поморгал. Растаман перехватил его взгляд и кратко пояснил:

— Ностальгия.

— Учились тут? — вежливо спросил Володя.

— Преподавал. Химию. Ха-ха-ха!

Может, и не соврал жирный. Рождественский так до сих пор и не сориентировался, чему здесь можно верить, а чему — нет.

В углу тарахтел огромный белый холодильник, из которого, к великому удивлению военврача, Растаман извлёк три банки пива, швырнув инъектор на кресло.

— Садитесь вон на диван, — предложил он, подцепив ногой столик на колесах и подкатив его к гостям. Володя аккуратно опустился, куда велели, и взял ледяную банку. «Рижское», Томский пивзавод. Произведено два с небольшим месяца назад. Как они его сюда доставляют?! Впрочем, про каналы поставок туда-сюда через Барьер знали все, и перекрывать их, насколько понимал Рождественский, никто не собирался по самым разным причинам. Хотя при желании Зону могли бы запечатать в два-три дня. Но не запечатывали, и потому отсюда исправно шли в обычный мир артефакты, а сюда — ну, вот, к примеру, «Рижское»…

— Свеженькое, — со знанием дела отметил Бордер, в два глотка осушивший свою порцию. — Хорошо живёшь, волосатый. Прямо как рыба в биде.

— Уметь надо, лысый. Рыба ищет, где глубже, а человек — где рыба.

— Куда нам. Мы — расходный материал, мелкая сошка, — делано вздохнув, сказал энергик. — Это ты дела проворачиваешь, а мы тебе хабар собираем. За копейки, между прочим.

— Ладно, кончай ныть. Что там за история с группой Гончара?

— Давай я расскажу, — предложил Бандикут, к пиву, как ни странно, не притронувшийся.

Володя, рассеянно прихлебывая пенистую жидкость, выслушал в принципе правдивый рассказ коротышки. Разумеется, о цели их путешествия Бандикут не обмолвился ни словом, как и о пропавшей дочери председателя Совета Федерации.

Растаман помалкивал, иногда качая головой, а по окончании рассказа уточнил:

— Точно всех вояк завалили?

— Ну, слушай, там такое мясо было понакидано… — покачал головой Бандикут. — Что мне, всю эту расчленёнку собрать и пересчитать надо было?

— Что-то нечисто тут. — Растаман скептически поморщился. — А про теплоход интересно, хорошо, что рассказал. Я-то сижу тут у себя в бункере, как сыч, не слыхал даже… И Карапета жаль, говорил я ему — бросай свои ходки за хабаром собачьим, иди ко мне, хорошая работа есть. Не послушался Карапет, и вот результат… — Толстяк тяжело вздохнул, жировые складки на его щеках вздулись и опали, словно у жабы. — Но вы-то куда чапаете? И зачем вояку за собой тащите, пусть он даже и доктор?

— Есть у нас кое-какие планы, — уклончиво сказал Бандикут. — Фишка в том, сало, что нам нужны твои профессиональные услуги. Ты ж мне должен кой-чего, если не забыл.

— Забудешь с тобой, как же… Чего конкретно надо?

— А вот доктора-врача посмотреть. У него импланты свеженькие, армейский комплект. Надо бы перенастроить, как ты умеешь. Или снять и поменять на толковые.

— Эй, эй! — воспротивился Володя, поспешно поставив банку на столик. — Я не хочу!

— Тебя не спрашивают, — безжалостно отрезал Бандикут. — Сейчас от них толку никакого почти, а Растаман тебя протестирует и сделает так, как лучше. Не ссы, кабы мы тебя привалить хотели, стоило бы нам тащиться в такую даль… Что, сало, займёшься доктором?

— Займусь, отчего ж не заняться. Сейчас, я скоро, — хмуро сказал Растаман и утащился в соседнюю комнату, где принялся чем-то греметь и стучать. Грохнуло разбитое стекло, толстяк выругался.

Володю слегка затрясло. Что делать? Чего они ему напихают? И ведь не вскочишь и не убежишь… Нашли себе игрушку, сволочи…

Бордер тем временем поинтересовался у коллеги:

— Ты пиво-то чего не пьёшь?