Железный крест

— Гауптман вас ждет! — крикнул он, заметив Штайнера.

Фельдфебель шагнул в дом, и навстречу Штайнеру, протянув для пожатия руку, вышел Кизель.

— Как я рад, что вы вернулись! — произнес гауптман с такой душевной теплотой, какой Штайнер от него никак не ожидал. — Располагайтесь, как вам будет удобно. Ведь одному богу известно, через что вы прошли. В настоящий момент командир полка занят, поэтому мне поручили выслушать ваш рассказ. В принципе можно начать прямо сейчас. Закурить не хотите?

Штайнер посмотрел на пачку сигарет, которую протянул ему Кизель. Интересно, подумал он, что на уме у гауптмана? Тем не менее он кивнул и взял сигарету.

— Прежде всего я хотел бы довести до конца одно дело, — продолжал тем временем Кизель. — Я мог бы это сделать и раньше, если бы не ваше длительное отсутствие, когда у меня, скажем так, не было с вами связи. Вы спасли жизнь моему шурину, и я хочу поблагодарить вас за это. К сожалению, только на словах, но и вы, Штайнер, не любитель принимать от других подарки. Так что надеюсь, мои чувства вам понятны.

Штайнер пожал плечами, чувствуя себя довольно неловко. Хотя, говоря по правде, у него отлегло от души, и он даже нашел в себе силы улыбнуться:

— Просто он оказался у меня на пути, вот я его и подхватил.

Непосредственная искренность Штайнера передалась и Кизелю. До этого хмурое лицо гауптмана просветлело, и он кивнул, словно услышал то, что и ожидал услышать.

— Но пока мы оставим эту тему и перейдем к другой. Вы не могли бы вкратце обрисовать мне то, что произошло на заводе? Причем с самого начала.

— Пожалуйста, — ответил Штайнер и выполнил его просьбу. Кизель слушал и что-то быстро записывал на бумаге.

— Ручная граната, говорите? — переспросил он, услышав про смерть Трибига.

— Да, ручная граната, — подтвердил Штайнер и попытался обнаружить на лице гауптмана намек на подозрение, но не нашел. — Лейтенант Трибиг стоял примерно в полуметре впереди меня и рухнул на месте.

— Замертво?

— Думаю, что да, — холодно ответил Штайнер. — На его счастье, — добавил он, заметив, что Кизель вопросительно выгнул бровь. — Не погибни он на месте, русские искромсали бы его на куски, как они поступили с другими ранеными, которых лейтенант бросил на произвол судьбы.

Кизель побледнел.

— Как это случилось? — уточнил он.

Штайнер продолжил свой рассказ, и с каждой минутой лицо гауптмана становилось все более хмурым. Наконец он не выдержал и неловко поднялся с места.

— Я понимаю, что вы устали, но боюсь, что вы нам понадобитесь. В девять часов в штаб вызван гауптман Штрански. Думаю, что в связи с его встречей с командиром полка полковник Брандт захочет вам задать еще несколько вопросов. А пока я бы советовал вам немного вздремнуть. Скажите дежурному, где вас найти. Кстати, — Кизель на минуту умолк, а когда заговорил снова, в голос его закрались нотки любопытства: — Что вы сделали с флагом?

— Выбросил, — коротко ответил Штайнер. — Надоело таскать его за собой.

— Вот как? — в голосе гауптмана слышалось сомнение, однако новых вопросов он задавать не стал, а проводил Штайнера к двери, напоследок вновь напомнив фельдфебелю о том, что к девяти тот должен быть готов.

— Даю вам два с половиной часа, — сказал он. — Думаю, этого будет достаточно, чтобы немного отдохнуть.

Кизель кивнул на прощание и открыл дверь.

Выйдя на улицу, Штайнер задумался о том, не совершил ли он ошибки, поведав гауптману историю, скажем так, в слегка отредактированном виде. Первоначально в его намерения не входило скрывать, как, собственно, погиб Шнуррбарт, и все же, когда он дошел в своем рассказе до этого момента, что-то заставило его обойти стороной кое-какие подробности, хотя полковник и его адъютант вряд ли бы усмотрели связь между ошибкой лейтенанта и его последующей гибелью. Впрочем, возможно, причина заключалась в том, что ему было все еще больно говорить про гибель своего друга.

Но даже эта проблема не шла ни в какое сравнение с той жизненно важной для него информацией, какую Кизель, сам того не подозревая, выдал ему. Штайнер перешел улицу; в голове у него уже начал вырисовываться план. А затем неожиданно он понял, что для него самое главное. Он резко развернулся и зашагал назад вдоль улицы, пока не дошел до часового.

— Если меня будут искать, — сказал он солдату, — скажи, что я на пару часов лег вздремнуть в самом последнем доме. Смотри, не забудь предупредить сменщика.

Солдат вытянулся в струнку и отрапортовал:

— Так точно.

Штайнер же поспешил назад, довольный тем, что часовой смотрит на него с любопытством.

Дом состоял из трех крошечных комнат, таких загаженных, что Штайнер скорчил гримасу отвращения. Судя по всему, самую большую из них время от времени использовали как отхожее место, и в ней стояла жуткая вонь. Вторая комната оказалась чуть чище. Она располагалась посередине дома, а окно выходило во двор. Штайнер решил устроиться в ней. Прикладом автомата он закрыл двери на засов, а сам подошел к окну. Напротив, всего в нескольких метрах, склон уходил вверх, к шоссе.