Железный крест для снайпера. Убийца со снайперской винтовкой

Все мои документы были конфискованы русскими. Когда я проходил через Лекечай, меня арестовали сотрудники НКВД. Я показался им подозрительным, и у меня потребовали документы. Поскольку я не смог предъявить их, меня арестовали как «бандита» и «литовского националиста-террориста». У меня пытались выяснить местонахождение моего бункера. Не получив ответа на вопросы, меня жестоко избили. Затем связали руки за спиной проволокой, а в тюрьме в Гришкабудесе меня подвергли пыткам. По настоянию работников НКВД судья требовал, чтобы я признался в том, что был немецким солдатом. Мне также сказали, что я должен назвать места, где находятся тайники с оружием и где прячутся литовские «лесные братья». Из меня также выбивали имена моих мифических пособников. В тюрьме я провел три недели. В камере каждому заключенному выделялось лишь крошечное пространство, сесть или лечь было невозможно. Приходилось все время стоять. Даже спать мы были вынуждены стоя. Находясь в тюрьме, я часто проклинал судьбу, жалел, что не погиб за Германию на фронте. Мне помогли родственники. Капитану НКГБ Шелебинасу они дали взятку — копченое сало, колбасу и водку.

Тот поручился за меня перед судом. Прокурор требовал для меня смертной казни через расстрел за дезертирство. Однако имевшееся у него мое удостоверение иностранца без гражданства доказывало, что я не являюсь литовцем, потому что родился в Германии, и не считаюсь гражданином СССР. Данный документ свидетельствовал о том, что я — человек без гражданства и поэтому меня нельзя признать виновным в измене Родине, так как я не подпадаю под 58-ю статью уголовного кодекса СССР. Меня выпустили, выдав справку, дававшую мне право на проживание в Шакае. Так я в очередной раз спасся, счастливо избежав смерти.

Мой кузен Пиюс нашел для меня работу на бывшей ферме семьи Повелайтисов. Мужа арестовали за сотрудничество с движением сопротивления. Его жена Антонина (Тони) была учительницей в школе в Лекечае. Семья была лишена советскими властями всего имущества в 1944 году, когда русские вернулись в Литву. С 25 марта 1946 года я целый год проработал четвертым по счету управляющим фермой. Это продолжалось до тех пор, пока это крестьянское хозяйство не было преобразовано в кооператив. Все мои предшественники были убиты участниками литовского сопротивления.

На Рождество 1946 года приехала моя кузина Антоне. Ее муж и брат тоже были участниками сопротивления. Она относила им хлеб, стирала одежду и просила меня выдать им запас крупы. Но больше всего партизанам нужны были медикаменты, особенно пенициллин. Позднее я узнал, что Тони часто ездит в Каунас, где у нее были хорошие отношения с профессором медицины, работавшим в тамошнем госпитале. Он давал ей пенициллин и перевязочные материалы, которые она передавала мне или другим участникам сопротивления. Осенью, во время сбора урожая, несмотря на бдительный контроль со стороны местных советских властей, мне удалось припрятать три мешка зерна и спустя какое-то время передать их Тони.

16 февраля 1947 года кто-то выдал властям местонахождение нескольких партизанских бункеров в районе Куракаймаса. Советские войска окружили эти тайные укрепления и предложили «лесным братьям» сдаться. Не желая подвергаться пыткам и издевательствам, те предпочли застрелиться. Их тела были зверски осквернены русскими и выставлены на публичное обозрение во дворе местной милиции. Среди них были и изуродованные тела молодой школьной учительницы Гражины Матулайте и ее жениха. Русские правили Литвой, осуществляя тактику террора и насилия. Человеческая жизнь в те годы ничего не значила. Встретившиеся в Ялте в 1943 году Рузвельт, Черчилль и Сталин определили судьбу послевоенной Европы и решили передать прибалтийские государства Литву, Латвию и Эстонию Советскому Союзу. Народы, оказавшиеся под большевистским ярмом, отчаянно проклинали Сталина, однако правительства США и Великобритании заигрывали с СССР и оказывали русским всестороннюю помощь.