Железный цветок

– Сегодня схватили урисок, которые напали на гарднерийского фермера, – говорит Тьерни, не сводя глаз с алеющих на стене слов. – Он годами мучил тех женщин, однако теперь им придётся ещё хуже. Совет Верпасии намерен наказать урисок по всей строгости. Их судьба решится завтра. Наверное, и это одна из причин такого…

Вдали слышится треск. Кричит женщина. Ещё вопли. Мы переглядываемся, и моё сердце бросается вскачь, как пришпоренная лошадь.

Снова треск, на этот раз в дальнем конце нашего проулка.

– Надо выбираться отсюда, – дрожащим голосом предлагает Тьерни.

Слишком поздно.

Улочка запружена толпой гарднерийцев в плащах с низко надвинутыми на лица капюшонами. Волшебные палочки вытащены из ножен. Судя по серебристым полоскам на рукавах, здесь маги от второго до четвёртого уровня, и все они щеголяют белыми повязками на рукавах в знак поддержки верховного мага Маркуса Фогеля.

Мы с Тьерни инстинктивно отступаем к стене. Я стою ближе к тёмной толпе и незаметно заталкиваю Тьерни за спину, потянув её за накидку. Ещё не хватало, чтобы от неожиданности у подруги проявилась сущность феи!

Злые, раздражённые бандиты разглядывают нас, будто возможную добычу, но быстро соображают, кто перед ними – гарднерийки с белыми повязками на рукавах. Двое из тех, что поближе, кивают нам, словно успокаивая – мы не за вами. Толпа гулко шагает мимо через проулок и вырывается на улицу.

В отдалении снова слышны крики. Грохот. И снова крики. А потом с неба внезапно сыплется снег.

Подняв голову, прямо над нами, совсем близко, я замечаю тёмное облако и тревожно оборачиваюсь к Тьерни. Она прижалась к стене и вся дрожит.

– Тьерни, послушай… – Я крепко сжимаю её предплечье и показываю взглядом на тучу. «О Древнейший! Надо что-то делать… Иначе любой прохожий поймёт, что этот снег – дело рук водной феи». – Тебе обязательно надо успокоиться. Это очень трудно, я понимаю, но, пожалуйста, подумай о чём-нибудь хорошем. Ты меня слышишь?

Она быстро несколько раз кивает, устремив на меня округлившиеся, как полная луна, глаза.

– Давай сделай глубокий вдох. Вспомни о прекрасном озере в землях Ной. – Мне с огромным трудом удаётся говорить спокойно и ласково. – Волны бьются о берег. Всё хорошо. Пожалуйста, думай только об этом!

Тьерни снова кивает, стараясь дышать глубже и ровнее, и закрывает глаза. Вскоре снег прекращается, и тёмное облако исчезает, превратившись на прощание в вихрь тумана.

– Вот и хорошо, – ободряюще произношу я и осторожно выдыхаю.

Мимо нас вновь проносятся вопящие гарднерийцы.

– Нам надо поскорее вернуться в университет, – тяну я за собой Тьерни.

Она молча кивает. Страх в глазах Тьерни быстро уступает место злости, и мы бежим, скользя по проулку, на улицу и снова останавливаемся.

Посреди маленькой площади сияет гарднерийская звезда благословения, огромная, как колесо водяной мельницы, но сотканная из брызжущих искрами языков пламени. Звезда висит в воздухе в полуметре над землёй, повинуясь волшебству гарднерийских магов, и разбрасывает по ветру искры.

Вокруг звезды собралась целая толпа гарднерийцев, в основном юношей – у всех белые повязки, все вопят и хохочут. Некоторые достают волшебные палочки и выстреливают алыми огоньками в направлении огромной огненной звезды, «зажигая» новые пылающие звёзды или направляя их в витрины магазинчиков.

Некоторые дома уже охвачены огнём, жадно пожирающим деревянные стены.

Досталось только зданиям, которые принадлежат не гарднерийцам, над разорёнными витринами нет знаков гильдий Гарднерии.

Мы с Тьерни мрачно проходим мимо, огибая толпу как можно дальше и пониже опустив головы. За нами постоянно следят безжалостные глаза, проверяя, какого мы племени, и решая, достойны ли мы пощады. На другой узкой боковой улочке мы натыкаемся ещё на одну вопящую толпу гарднерийцев, сбивших с ног пожилого торговца-кельта. Один из магов взмахом волшебной палочки отправляет огненную звезду в окно книжного магазина, принадлежащего бедняге.

Я в панике оглядываю мощёную улицу и замечаю уриску, поспешно отступающую в пустой проулок. У неё зелёная кожа и изумрудного цвета волосы. А юбка болотного цвета украшена вышивкой с таким знакомым узором из повторяющихся кругов.

– Тьерни, – хриплым шёпотом зову я подругу. – По-моему, там Бледдин!

Тьерни щурится, вглядываясь в густую тьму.

– О священные боги. Не может быть. Ну что ей понадобилось здесь и сейчас?

Переглянувшись, мы бежим за ней, уворачиваясь от гарднерийцев и стараясь не встречаться взглядами с разъярённой толпой.

Нырнув в проулок, мы тут же исчезаем в сумраке. Бледдин съёжилась у стены, привалившись к ней всем телом. Её лицо залито кровью, один глаз распух и заплыл. Так, гнев подождёт. Мы с Тьерни вспоминаем о главном – сначала надо оказать помощь. Мы опускаемся на колени и берём Бледдин за руки.

Я осторожно тормошу её, пытаясь привести в чувство.

– Бледдин…

Она не в себе, здоровый глаз ничего не видит. Я снова встряхиваю уриску, на этот раз чуть сильнее, и она наконец шевелится. Внезапно сознание возвращается к ней, Бледдин сосредотачивает на мне взгляд и почти сразу отскакивает, обнажая в усмешке зубы.