Железный замок (без цензуры)

- Смотря, кто для вас свои, - осторожно ответил ему Ибар.

На лице усача отобразилась внутренняя борьба – похоже, он боялся назвать не ту сторону и ошибиться.

- Ну так… Это, - заколебался усатый и, собрав в кулак всю свою решимость, выпалил. - Адмет для нас свои. А для вас?..

- Свои, свои, - Ибар вроде выглядел дружелюбно, но что-то было не так, Табас был готов дать руку на отсечение, что наёмник юлит. - Откуда будете, ребята?

- Артиллеристы мы, - радостно закивал усатый. Люди у него за спиной тоже заулыбались. Обрадовались, расслабились, заёрзали. - Выпустите нас, - в его голосе слышалось неподдельное страдание и жажда свободы. - Ох и натерпелись же мы тут…

Табас нахмурился: пленные означали проблемы, но мужиков было реально жаль – зная дикарей, можно было предположить, что эти люди пережили такие ужасы, которые ему и не снились. Он направился к задней части фуры, собираясь открыть дверь и выпустить пленных, но Ибар его остановил тихим:

- Куда это ты собрался?..

- Я? – Табас остановился и посмотрел на напарника, приподняв недоумённо брови. - Выпускать.

- С чего бы? Такой команды не было…

- Ну мужик, ну чего ты? – заскулил усатый. - Что такое? В чём дело-то? Свои же. Выпусти, тяжко нам тут…

- Чего я?.. – нехорошо ухмыльнулся Ибар. – Табас, а ты знаешь, кто у нас тут сидит такой измученный?

- Нет, - насторожился юноша.

- Это ребята из Первого Артиллерийского. А в фурах – гаубицы и «тумбочки» к ним.

Табас раскрыл рот от удивления. Вот так встреча. Его кулаки самопроизвольно сжались, когда он вспомнил всё, что не так давно испытал. Стёртый с лица земли город, из которого они сбежали на машине со стариком… Как его там звали? Табас уже не мог вспомнить. Безумную атаку, контузию, тела на колючей проволоке, запах горелой земли, тяжесть тел, навалившихся на него в воронке, смешанный с грязью Лио, в котором погибло несколько тысяч человек – всё это прошло перед глазами Табаса в один миг, заставляя волосы у него на загривке встать дыбом от холодной ярости. Люди в фуре уже не казались заслуживавшими жалости и снисхождения, наоборот, юноша был готов порвать их голыми руками.

- Вот же… - Табас сделал шаг вперёд. Было трудно подобрать по-настоящему грязное ругательство, поэтому он путался в словах и только начинал предложения, - Вы… Ах, вы… Ответите. За всё ответите. – Громко шипел он.

- Тише ты! – тут же нахмурился усатый. - Разговорился он. Перед тобой, что ли, отвечать? Ты не знаешь, что тут было и что с нашими делали, кто отказывался стрелять!.. Выпусти! – уже не попросил, а потребовал он. - Выпусти, тогда и ответим за всё. Но не перед тобой, сопляком, а перед трибуналом ответим!

- Ах ты гниль, - на глаза Табаса словно упала красная пелена. Подумать только, этот кусок дерьма, своими руками перебивший тысячи соотечественников, разгромивший линию обороны и обрекший на разграбление десятки городов и деревень, ещё смеет оскорблять и что-то требовать.

- Да я!.. - ладонь сама собой нащупала автомат, но Ибар вовремя остановил напарника.

- Остынь, - прошептал он и повернулся к пленным солдатам Первого Артиллерийского. - Никто вас выпускать не будет. Пусть ваши новые друзья вам трибунал устраивают, если ещё помнят это слово.

- Если не выпустишь, - нагло сказал усатый, - то и сам живой не уйдёшь. Мы тут сейчас с ребятами такой шум поднимем, все чумазые сбегутся. А нам за это даже послабление будет.

- Послабление? – переспросил Ибар и добавил презрительно. - Ну ты и сука… Какая же ты… Ар-р! – лицо наёмника перекосило. - Если ты издашь хоть один звук, падаль, - Ибар вплотную приблизился к окну, прорезанному в борту фуры, - то я найду способ тебя убить. Мучительно. Так что ты будешь сидеть молча и тихо, пока мы не свалим! – в голосе Ибара снова послышались рычаще-зверские нотки, внушавшие страх. Если бы наёмник говорил всё это Табасу, то он бы ни на миг не усомнился в правдивости этих угроз.

Ибар отошёл назад, подхватил почти полную канистру и, не спуская глаз с усача, который молчал, словно загипнотизированный, сделал несколько шагов назад. Топливо начало разливаться по песку большой тёмной лужей.

Табас уже развернулся и вместе с напарником потрусил к машине, как вдруг услышал из фуры крик и свист:

- Сюда! – кричал кто-то внутри тонким молодым голосом. - Сюда! Враги! Подъём!

Табас перевёл взгляд на лагерь и увидел в неровном свете костров, что лежавшие на песке комья спальных мешков зашевелились.

- Бегом! – прорычал Ибар и, бросив канистру, вприпрыжку помчался к пикапу, слыша, как за спиной к одному крикуну присоединяются остальные. Вскоре вопили все, и голоса в тихом предрассветном воздухе разносились далеко, так что угроза усатого артиллериста приманить сюда всех окрестных дикарей была вполне выполнима.

- За руль! – рявкнул наёмник, запрыгивая в кузов.

Табас уселся на место водителя, замечая, что лагерь потихоньку оживает: из палаток уже высунулись лохматые головы, другие дикари лихорадочно расстёгивали спальники и пытались выбраться наружу.