Железный замок (без цензуры)

- Вижу, нашёл, - прохрипел Ибар над ухом. - Понимаешь теперь, почему они не хотят союза с вами? – и продолжил, не дождавшись ответа от молчавшего Табаса: - Карта была выпущена пятьдесят лет назад. За это время пустыня продвинулась на север так, что сожрала территорию крупного Дома и ополовинила ещё один. Возможно, у них даже был свой Железный Замок. Это с ними мы воевали. Это они стали голодранцами, лезущими на пулемёты. И то же самое в скором времени ждёт Дом Адмет. Их засыплет песком, пригодной для жизни и обработки земли не останется. Им будет нечего жрать, и они будут вынуждены точно также отправиться в путь, на север, а от Дома Адмет не останется ничего, кроме упоминаний в учебниках. Капитан Адмет это понимает, потому и торопится начать войну как можно скорее, пока у него есть ресурсы, оружие и люди. А время идёт, любое промедление смерти подобно. Чем дальше – тем меньше у них еды, нефти, железа и людей.

- Но ведь можно будет принять этих людей к се… - сказал Табас и осёкся, осознав, какую глупость сморозил.

- Тут два человека не могут работу найти, а ты говоришь о том, чтобы принять ещё минимум пять миллионов. Кронос деградирует и умирает, пустыня не в состоянии никого прокормить. Моря высыхают, ледники больше никто не растапливает, боясь потепления. Никто даже не помнит, как бороться с пустыней. Так что будет война, - жутко оскалившись, говорил старый обожжённый солдат, сверкая глазами так, будто в них уже отражались отсветы ещё не разгоревшихся пожаров.  - И эта война будет намного более жестокой, чем многолетние вялые бодания Дома Адмет с Домом Шекспир и другими дикарями.

- А ты этому и рад, - ощерился Табас, внезапно разозлившийся, будто это Ибар был виноват в том, что скоро Армстронгу предстояло пережить тяжёлые времена. Или не пережить и уйти в небытие.

Напарник лишь пожал плечами.

- Всё равно этот шарик обречён. Не сейчас, так через тысячу лет. Хотя, тысяча – это очень оптимистично, - хрипло расхохотался обожжённый наёмник. - Я думаю, всё закончится лет через пятьсот. И лично для меня нет ничего плохого в том, что люди ещё будут друг дружку убивать за стакан воды. Это означает, что я всегда буду сыт, одет и при деньгах.

- Эгоист, - осуждающе сказал Табас.

- А ты тряпка, - презрительно бросил Ибар. - Хлюпик. Армия многим вправляла мозги, но, похоже, ты – исключение. Впервые вижу, чтобы человек после пустыни и войны оставался таким… Идеалистом.

- Надо же, какие слова мы знаем, - оскалился Табас, защищаясь. - Не слишком заумно?

- Я сложнее, чем кажусь, - парировал напарник.

- Не заставляй меня жалеть, что я вообще взял тебя с собой.

- А ты мог отказаться? – гнусно усмехнулся обожжённый.

- Мог.

- И как бы ты через территорию Адмет прошёл? - усмешка стала ещё отвратительнее. - Знаешь что?.. Ты сам держался за меня всё это время и просто не смог бы отказать тому, кто твою жопу тощую из песка вынул.

Табас молчал. Верить в правоту Ибара не хотелось, но в глубине души заворочалось гаденькое чувство, что эта обожжённая сволочь права.

- Ты тоже был мне нужен, но гораздо меньше. Добраться до Армстронга, найти жильё, получить услуги гида – это я и сам мог бы. А ты смог бы выбраться из пустыни? Или из деревни, куда Вольные зашли пограбить? Или из-под обстрела? Пересёк бы ты границу? Добрался бы до любимой мамочки? Не убила бы тебя местная шпана за автомат? – каждый вопрос действовал на Табаса как пощёчина, он опустил глаза и краснел. - Ты, приятель, мой должник, поэтому веди себя соответственно, - Ибар воззрился на Табаса так, что у того затряслись колени. - И не смей попрекать куском хлеба. Щенок. Если бы не я, твоя мама даже пустой гроб не получила бы. Был такой Табас на свете – и нету. Ничего не осталось, даже телеграммы бы не пришло, что сдох.

- Пошёл ты, - бросил побледневший от смеси страха и ярости молодой человек. - Должник так должник. Завтра последний день. Послезавтра с утра вали куда хочешь. Мне плевать. Хоть в армию, хоть в ад. Там как раз место для таких зверей, как ты. Убийца! – бросил он самое первое оскорбление, пришедшее на ум.

Ибар рассмеялся – громко, от души, хлопая себя по коленям, и Табас со жгучим стыдом понял, что сморозил глупость. Убийц в этой комнате было двое.

10.

Когда настала ночь, Табас, устав ворочаться, тихонько встал с кровати, захватил из холодильника пару банок холодного пива и пошёл на крышу. В комнате снова было душно, даже несмотря на то, что они остались с матерью вдвоём и Ибар ушёл, как он выразился, «по девочкам».

Миновав два этажа и поднявшись по приставной лестнице – старой, ржавой, скрипучей и трясущейся, как в припадке, Табас отпер своим ключом огромный навесной замок, откинул металлическую крышку люка и ступил на гудрон крыши.

Открыв пшикнувшую банку, Табас сел на кирпичный карниз и свесил вниз ноги, ощутив, как перехватило дыхание от страха перед высотой и удовольствия от того, что он всё-таки сумел побороть самого себя.

Впечатления портили только воспоминания о разговоре с Ибаром, на которого юноша всё ещё злился.