Железо

26 декабря 1984 г. Эдмонтон, Канада: В зале. Доехали вчера вечером. Сутки в дороге. По-прежнему зверски холодно. Может, завтра станет теплее. Концерт в Виннипеге прошёл хорошо. Нам твердили, типа: «мы много лет вас ждали, так что, уроды, только попробуйте нам не понравиться» – плюс всякая херня из зала. Трудно найти покой где бы то ни было. Вокруг меня сплошь люди, которые много болтают, но ничего не говорят. Тяжёлый случай, певец из «St. Vitus» потащил на гастроли свою бабу. Я спросил, чем она зарабатывает на жизнь. Она сказала, что «присматривает за домом». Нормально, говорит, Скотти зарабатывает достаточно для них обоих. Она не хотела, чтобы Скотти ехал на гастроли, потому что ей это не нравится. Что это за херня? Она хочет, чтобы он бросил работу. Тоска. Это, конечно, не моё дело. Но всё-таки какая тоска ездить по миру с таким камнем на шее. Сегодня мы играем на роликовом катке. Там холодно. Лучшие мгновения погрузки: я затаскивал туда пульт – металлический гробик. И руки примёрзли к нему, как леденцы. Чуваки, больно.

Вчера концерт прошёл так себе. Множество тупых панков. Я сказал им, что Джелло был агентом по наркотиком. И ему башляло правительство – вот у них крыши поехали. Какие-то типы расколотили фургон, разбили фары, сорвали дворники и зеркала. Вот почему я вас не люблю. Вот почему я не отвечаю на ваши письма. Вот почему я не хочу иметь с вами ничего общего. Меня тошнит от Канады. Я не люблю тупых пьянчуг и минусовых температур. Остался ещё один концерт после сегодняшнего. Ванкувер. Ванкувер – пьяная дыра. Люди меня изматывают. Я выгораю дотла. У меня снова опухают связки. Лекарства, прописанные мне врачом, кончились. У меня проблемы со сном. С трудом удаётся проспать четыре-пять часов. Когда-нибудь что-нибудь не выдержит.

23 июля 1985 г. Мы в доме какого-то парня в Кентукки. Не могу двигать шеей. Не могу вообще ничем двигать, голова болит. Только что проснулся. Прошлой ночью в «Жокей-клубе» было много народу, множество тупых, уродливых, пьяных типов. Упор на тупых, пьяных и уродливых. Один жирный скинхед чуть не купил себе билет на тот свет. Начал выебываться, а после концерта, когда я сидел в переулке, он подошёл, весь такой крутой, бормоча, как он сейчас мне все кости переломает. Я сказал ему, что лучше уж сразу и начать, потому что жирные скинхеды горазды базарить, когда нас в переулке всего двое. Но связываться он не стал. Жалко, что ему тупости не хватило и дальше передо мной выебываться. Жирик, да я б тебе по сраке так надавал, что ты бы забыл, каким концом ссать.

Вчера вечером на нас сыпалось всё: пивные банки, стаканы, кубики льда, плевки, кулаки. Как я могу их уважать? Как я могу считать их разумными существами? Никакого терпения на этих «людей» не хватает. Один тип весь вечер выебывался перед Грегом, а потом является за кулисы и хочет с нами потусоваться. Я кое-чему вчера научился. Теперь я понимаю концепцию «улицы с двусторонним движением». Надеюсь, следующая задница, которой захочется разбазарить моё время, обломается. Хватит, я не позволю каким-то воинствующим пьяным идиотам портить мне настроение – после шестидесяти концертов за шестьдесят четыре дня.

7 августа 1985 г. Омаха, Небраска: Мы в Омахе, свободный день. Некоторые места, в которых мы оказываемся, просто нереальны. Сейчас мы в доме организатора на берегу озера. Участок огромный. У него есть лодка, он катает каждого на водных лыжах и всё такое. У нас с Рэтмэном по отдельной комнате. Неплохо.

Вчера вечером я сломал правое запястье о голову одного типа. Я ломал это место уже шесть или семь раз. Такая вот хуйня. Не смогу ничего делать правой рукой несколько недель. Что за блядская непруха. Рука болит так, что я с трудом соображаю. Наверное, не смогу ничего грузить до конца гастролей. Вот же срань. Я сижу на просторной веранде, выходящей на здоровенное озеро. Садится солнце, мимо пролетают ребята на водных лыжах. Что-то вроде кинокадра или типа того. Нужно было треснуть этого типа по голове микрофоном.