Желтый дом. Том 1

Было бы грубейшей ошибкой видеть в партии только организацию карьеристов, хапуг, циников, стяжателей по совместной эксплуатации общества в своих корыстных целях. И не менее грубой ошибкой было бы рассматривать цели партии как чистую фикцию. И тот факт, что в эти идеалы не верят, нисколько не отвергает великую историческую и функциональную их роль. Если бы партия была лишь организацией гангстеров, а ее идеалы — лишь демагогией и обманом, дело было бы куда более оптимистичес-! ким. Это все есть естественный процесс, причем — грандиозный, а не заговор злоумышленников. Суть дела тут в двух словах такова: если бы не партия, то жизнь тут была бы сплошным кошмаром, и без партии эта система долго не просуществовала бы. Увы, это так. И нет другой силы, способной выполнить у нас ту же самую роль. Партия консервирует и охраняет социальную структуру общества и систему привилегий, связанную с нею. Но она же в целях сохранения существующего порядка вещей стремится сохранить некоторые естественные нормы во всем, предотвратить опасные крайности. Партия не поощряет всю ту мразь, которая вырастает из естественных основ жизни общества. Способствуя прорастанию этой мрази, она с нею же и борется, стремясь удержать ее в некоторых рамках, устраивающих так или иначе большинство населения. Я не хочу этим сказать, что партия несет с собой, с одной стороны, зло и, с другой стороны, добро. Она не есть ни зло, ни добро. Она естественна. Смерть ведь тоже естественна, хотя в ней мало приятности. И жизнь без нее немыслима.

Партия — не ум, не честь и не совесть нашей эпохи. Ума в ней кот наплакал, а чести и совести в ней никогда не было и не будет. Это явление не интеллектуальное и не нравственное. Она есть скелет, мускулатура и нервная система гигантского безмозглого, бесчестного и бессовестного объединения людей, способного в силу отсутствия ума, чести и совести на любую пакость. Она сама и содержащее ее социальное целое исключают всякие внутренние возможности для творческой эволюции. Если не будет достаточно сильных внешних воздействий, такое социальное существо способно будет влачить неизменное существование тысячелетиями.

Великолепная мысль, воскликнул Маркс. Блистательно, воскликнул Ленин. Неплохо сказано, буркнул Сталин. Могу рассказать вам по сему поводу старый анекдот, сказал Железный Феликс. Отмечают юбилей одного крупного начальника. Мы тебя ценим, дорогой товарищ, говорит открывающий чествование другой высокий начальник, не за то, что ты сумел устроить себе шикарную квартиру, детям по квартире, дачу, машину, детям по даче и по машине, любовницам по квартире и по машине, звание Героя и Государственную премию, а за то, что ты всегда был настоящим коммунистом. Не смешно, сказал Берия. Одно другому не мешает. Как говорил Пушкин, быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей. Можно совращать маленьких девочек и пьянствовать, но быть при этом беззаветно преданным Делу... Конечно, сказал Железный Феликс, если именно преданность Делу дает возможность безнаказанно насиловать девочек. Это даже способствует преданности. И Делу, конечно. А известно ли вам, сказал Берия, что был случай, когда Римским Папой был атеист и развратник? Ты на что намекаешь? — рявкнул молчавший доселе Генсек. Я вам покажу, где раки зимуют, диссиденты несчастные!

Все исчезли. Я снова погрузился в свои высокоумные размышления. Вспомнил, как у нас в школе одного веселого парнишку исключили из комсомола и из школы (куда он исчез?) только за то, что он сочинил стишок, в котором были такие строки:

Если ты сидишь на задней парте, Ни к чему тебе быть членом парти.

Именно «парти», а не «партии». Представляю, что сделали бы со мной, если бы узнали, о чем я тут думаю! Ничего, сказал Железный Феликс. Думать думай что угодно, только держи язык за зубами. Пока зубы целы, конечно. И чтобы зубы были целы, конечно.

Кто мы