Желтый саквояж

Подступившие было мысли оборвал долетевший снизу звук выстрелов. «Началось», – сказал сам себе Остап и, приложившись к пулемёту, дал длинную очередь вдоль улицы. Немногие прохожие кинулись кто куда, и перекрёсток мгновенно опустел.

Впрочем, это продолжалось недолго. Почти сразу между домами начали мелькать люди в хаки, перебегавшие от брамы к браме. Остап прицелился и начал бить по ним короткими очередями, заставляя их искать какое-нибудь укрытие.

Однако из-за звука своих же выстрелов Остап не сразу понял, что обстановка вокруг дома внезапно изменилась. Внизу неожиданно раздались взрывы гранат, и хлопец сообразил, что, похоже, на первом этаже уже идёт ближний бой. Остап прекратил огонь и, услыхав за спиной шаги, обернулся.

Командир боёвки, а это был именно он, торопливо подойдя к Остапу, первым делом уточнил:

– Патронов много?

– Да пока что ещё хватает, – преувеличенно бодро ответил Остап и, вдруг почувствовав неясное беспокойство, спросил: – А что случилось?

– Смотри сам, – командир махнул рукой на окно.

Поспешно отодвинув «зброёвку» в сторону, Остап высунулся наружу и увидел, как на перекрёсток, рыча мотором, медленно выползает советский танк.

– Вот такие-то дела, друже Левко… – командир, оттеснив Остапа, тоже выглянул и пояснил: – Целый мехкорпус идёт через город, нам не удержаться…

И словно подтверждая его слова, где-то совсем рядом затрещали выстрелы, и на крышу соседнего дома выскочили боевики, а следом – гнавшиеся за ними красноармейцы. Остап немедленно дал очередь и, хотя из-за спешки ни в кого не попал, но заставил преследователей спрятаться за брандмауэр.

– Дай сюда! – командир властно отобрал у Остапа пулемёт и приказал: – Мы окружены. Этот дом стоит отдельно. Мне на соседнюю крышу не перепрыгнуть, а ты моложе, можешь попробовать. Если повезёт, доложишь, как всё было.

Остап попытался протестовать, но командир, уже не слушая его, прицелился и стал бить короткими очередями. Остапу не оставалось ничего другого, как только выполнить приказ. Он подошёл к соседнему слуховому окну, открыл створки, вылез наружу и, громыхая ботинками по железной кровле, кинулся бежать.

Как оказалось, до соседнего дома было метров шесть-семь, и, едва заглянув вниз, Остап со страхом отшатнулся. Рассчитывать на удачный прыжок не приходилось, но то, что соседняя крыша была намного ниже, вселяло хоть какую-то надежду.

В любом случае выбора не имелось. Конечно, можно было вернуться обратно, но это означало верный конец, а здесь всё-таки имелся хоть какой-то шанс. Поколебавшись секунду, Остап отошёл как можно дальше и, разогнавшись, прыгнул. Конечно же удачно перескочить не получилось. Не долетев каких-то полметра, Остап сильно ударился боком о карниз, но инстинктивно успел вцепиться в край и, почти теряя сознание от резкой боли, из последних сил выцарапался на водосток…

* * *

Майор Вепш скакал верхом по едва заметной лесной тропке. Низко нависавшие ветки хлестали его с обеих сторон, но он лишь пришпоривал коня, который и так уже был весь в мыле, а чтобы уберечь глаза, всадник только глубже натягивал фуражку да наклонялся пониже к гриве.

Тропа вывела майора к шоссе, но едва выбравшись из зарослей, он тут же резко осадил коня. По дороге сплошным потоком по направлению к границе шли войска. С опушки майору были хорошо видны и артиллерийские запряжки, и марширующая пехота, и обгоняющие красноармейцев грузовики.

Поняв, что там пути нет, майор припомнил карту и резко натянул повод, заворачивая обратно в лес. Там, попетляв какое-то время между деревьев, он довольно быстро выбрался на местами поросшую мелколесьем рокаду, построенную ещё во время Великой войны, и снова дал шенкеля.

Гоня вскачь по заброшенной дороге, Вепш подумал о том, что, вероятнее всего, отражая немецкий удар, войска займут оборону вдоль реки, где ещё сохранились остатки окопов, и тогда давняя рокада опять станет необходимой.

Под такие размышления майор проскакал ещё километров пять, а потом оставил рокаду и поехал прямиком, угадывая направление, пользуясь только собственным умением ориентироваться. Чутьё не обмануло Вепша, и он, продравшись через лесную чащу, точно выбрался к нужному месту.

Хутор Биваки, расположенный в стороне от шоссе да и вообще от дорог, встретил майора Вепша умиротворяющим спокойствием, пением петуха, кудахтаньем кур, скрипом «журавля», стуком цыберника[145] и мирным мычанием коровы.

Сам хозяин хутора, копошившийся у колодца, едва завидев раннего гостя, бросил вёдра и трусцой побежал навстречу. Ловко перехватив повод и удерживая разгорячённого коня, он прежде всего обеспокоенно спросил:

– Пан майор, как там?..

– Ну как, как, опять война… – Вепш слез с седла и, разминая ноги, поинтересовался: – А у вас тут как, тихо?

– Так, пан майор!.. Вшистко в пожонтку![146]

– Хорош «пожондек», – Вепш поморщился и после короткой заминки кинул: – Мои люди прибыли?

– Так, пан майор! – хозяин вытянулся чуть ли не по стойке «смирно» и доложил: – Паны офицеры отдыхают в схроне[147], жолнежи на горище[148].