Желтый саквояж

Слыша всё это вокруг себя, Дмитро завертел головой и внезапно понял, что речь идёт о том расстреле в тюрьме, которого он сам чудом избежал. Одновременно парень разглядел за деревьями край той самой стены с ещё заметным проломом, и жаркая волна ударила ему в голову.

Ещё не понимая, зачем он это делает, Дмитро начал проталкиваться ближе к трибуне, а подойдя, вдруг узнал среди стоявших там людей бывшего с ним в одной камере пана. И сразу в голове парня возникала мысль, что именно к этому человеку он может обратиться за помощью.

Тем времена митинг шёл своим чередом, толпа волновалась, шумела, местами раздавался истеричный плач, но теперь внимание Дмитра было сконцентрировано только на одном, и когда, едва закончив выступления, верховоды сошли с трибуны, Дмитро стал пробираться к ним поближе.

Оказавшись рядом со ставшим таким важным сокамерником, Дмитро решился остановить его и севшим от волнения голосом попросил:

– Пане Голимбиевский, допоможить…[183]

Секунду тот недоумённо смотрел на Дмитра, но потом удивлённо воскликнул:

– Ты?.. Уцелел?

– Я, пане Голимбиевский, я… – Дмитро криво улыбнулся.

В ответ Голимбиевский тоже заулыбался.

– Ты как?.. Где?.. Помочь-то тебе чем?

– Мени б грошей трохи. Я потим виддам… – засмущался Дмитро. – Я ж тут в сарае весь час ховался[184]…

– А, так ты ж есть хочешь, – догадался Голимбиевский и решительно предложил: – Пошли накормлю…

Он потащил Дмитра в сторону от площади и завёл в явно недавно открытую харчевню, на стене которой красовалась надпись: «Вода содова».

Здесь Голимбиевский заказал Дмитру жареной домашней колбасы и, подождав, пока парень малость насытится, спросил:

– Что делать-то думаешь?

Дмитро жадно сглотнул очередной кусок и помотал головой.

– Не знаю, пане…

– Не знаешь… – Голимбиевский хитро посмотрел на парня. – Слушай, а в полицию служить пойдёшь?

– Куда? – от неожиданности Дмитро даже перестал жевать и неуверенно возразил: – А меня разве возьмут, я ж в КПЗУ был…

– Возьмут. Тюрьма, брат, лучшая прививка от большевизма, – и Голимбиевский подвинул тарелку ближе к Дмитру…

* * *

Лейтенант НКВД Игнат Соколов пробирался в город берегом небольшой речки. Здесь густо разросшиеся кусты подступали к самой воде, и в случае какой-либо опасности был шанс немедленно скрыться с глаз. Правда, дальше, уже по открытому месту, речушка текла прямо через город, но лейтенант не без основания надеялся, что немецких постов там нет.

Вообще-то Соколов знал, что рано или поздно встречи с патрулями не избежать, и на этот случай кое-какие документы у него имелись, но лучше, если это произойдёт позже, когда он более-менее сможет осмотреться, а пока его целью было по возможности незаметно выйти на нужный адрес.

По заданию, полученному буквально на днях, ему следовало надолго осесть в этом городе и постараться устроиться на работу. Конечно, паспорт с нужной пропиской у лейтенанта имелся, но пока что советский, и ему ещё предстояло обзавестись новыми документами.

Прикидывая на ходу, как ему лучше добраться к дому, где его должен был ждать свой человек, лейтенант обогнул очередной куст и остановился. Дальше у реки шли какие-то работы. Человек сорок, рассредоточившись вдоль берега, вбивали по урезу деревянные колья. Судя по тому, что в стороне от работающих торчал вахман[185], это была немецкая затея, и, похоже, дальше следовало идти с опаской.

Впрочем, по тропке с косогора мимо вахмана то и дело спокойно проходили люди, явно не имевшие к работам никакого отношения, и Игнат решил рискнуть. Поднявшись выше по косогору, он выбрался на тропинку и уже по ней пошёл дальше.

Тревога оказалась напрасной. Вахман, наблюдавший за работами, даже не взглянул в сторону лейтенанта, и тот без помех вышел к пруду, возле которого даже сейчас торчало несколько заядлых рыбаков. Вспомнив карту, лейтенант понял, что где-то рядом должен быть мост.

И точно, через каких-то сотню метров Игнат увидел этот мостик и, немного поколебавшись, поднялся к нему. Здесь уже шла городская улица, было довольно много прохожих, и лейтенант, смешавшись с ними, зашагал по дороге, поднимавшейся на центральный холм.

Теперь Соколов шёл, напряжённо поглядывая по сторонам, ожидая вот-вот увидеть немцев, и не ошибся. Он как раз поравнялся с довольно помпезным зданием бывшего Дома Красной армии и увидел, что на ступеньках главного входа возле парных статуй лётчика и пехотинца фотографируют друг друга солдаты в форме «фельдграу». Над ними на уровне второго этажа висел разорванный на куски большой портрет товарища Сталина, и только теперь лейтенант ясно осознал, что он находится в оккупированном городе.

Впрочем, к неприглядному дому, стоявшему на кривой улочке, огибавшей холм, Игнат добрался без приключений. Дом построили на склоне, и потому с улицы он был одноэтажным, с задней же стороны у него было ещё и довольно солидное цокольное помещение.

Зайдя во двор, лейтенант по наружной лестнице поднялся на второй этаж и, поколебавшись секунду, крутнул звоночек. Дверь открыл молодой парень и выжидательно посмотрел на гостя.