Жена башмачника

Энца сидела в кресле с открытой книгой, но мысли не давали вчитаться в чужие слова. Она вспоминала прошлое, пытаясь отыскать смысл в ключевых поворотах своей судьбы. Вспоминала, как всегда подспудно чувствовала, что надо ценить каждую минуту с Чиро, что она почему-то никогда не думала, что у них впереди вечность, как случается с большинством влюбленных. Даже в тот первый их вечер, когда везла его в монастырь. А в последующие годы, когда их разнесло в разные стороны, если она видела что-то, напоминавшее о Чиро, то непременно делала мысленную зарубку – рассказать ему об увиденном, хотя ничто не указывало на то, что их пути снова пересекутся. Когда же они поженились и родился Антонио, время понеслось совсем стремительно, ну точно минуты овертайма в баскетбольных матчах сына. Чиро умер совсем еще молодым человеком, и она была так молода. Но после не встретила ни одного мужчины, вслед которому захотелось бы оглянуться. И пусть ей нравилось мечтать, что однажды она вернется в родные края, в глубине сердца она всегда сомневалась, сумеет ли подняться в горы без человека, который был, да так и остался ее единственной любовью. И вот она отправится в путь с сыном и его юной женой, и впереди ждет так много всего, о чем она непременно захочет рассказать Чиро, – ведь и эта разлука когда-нибудь закончится.

За полночь, когда Антонио и Анжела крепко спали, Энца заварила себе чаю, отнесла чашку в спальню. Открыв окно, чтобы впустить ночую свежесть, она встала посреди комнаты и внимательно огляделась. Здесь она плакала, когда решила, что Чиро увлекся той хорошенькой девчонкой с танцев. Забавно, но время тогда словно остановилось, а когда они были счастливы, то вечно летело стремглав.

Энца сделала то, чего не решалась сделать уже долгие годы. Выдвинула ящик комода, принадлежавший Чиро, тот самый, который у нее не хватило духу освободить даже через годы после смерти мужа. Но теперь она ощущала покой. Антонио дома, в безопасности, женился на чудесной девушке. Энца знала, что Чиро гордился бы ею. Она вдохнула аромат лимона и кедра, пропитавший обложку молитвенника Чиро и его кожаный ремень. Развязала кисет. Сладкий аромат табачных листьев еще не выветрился. Перед глазами всплыло лицо Чиро, как он улыбался ей, щурясь сквозь дым.

Энца подержала в руках туго свернутый кожаный ремень. Потом достала маленький футляр из телячьей кожи, в котором хранилось его свидетельство о почетной отставке. Наконец, взяла в руки молитвенник, который Эдуардо дал Чиро при расставании. Энца несла его в день свадьбы, ей запомнилась его неожиданная тяжесть. Перебрала фотокарточки. Вот Латини и Ладзари на озере Лонгийр, дети совсем еще маленькие. Какая же здесь молодая Паппина и как счастливо улыбается Луиджи, держа на руках крошечную Анжелу!

Энца отложила в сторону фотографию с ее собственной свадьбы, чтобы подарить детям. Она взглянула на свое строгое лицо на снимке и удивилась – отчего бы это? Это же счастливейший момент ее жизни. Будто она чувствовала грядущую беду. Потом перевела взгляд на Чиро. И как это она ухитрилась выйти замуж за столь красивого мужчину? Даже на черно-белом фото, пожелтевшем от времени, видно было, как он хорош. Густые волнистые волосы, прямой нос, полные губы, так замечательно подходившие к ее губам.

До чего же ей недостает его поцелуев.

Энца собралась закрыть ящик, как вдруг заметила, как что-то сверкнуло в углу, в маленькой коробке, где Чиро держал запасные железячки для своих инструментов. Энца достала коробку и высыпала содержимое на покрывало. Костяная подпорка для воротничка, какие-то непонятные штуковины и… золотая монета. Энца поднесла ее к ночнику. Та самая монета, что подарил ей Энрико Карузо. Когда Антонио был маленьким, она давала сыну ее подержать, а в трудные времена подумывала, не продать ли. Но Энце нужна была память о том, откуда она пришла, о людях, которых знала, и она сохранила монету, как Катерина – голубую камею. Энца положила монету на тумбочку рядом с фотографией. Антонио понравится такой свадебный подарок.

Она повернула на пальце кольцо Чиро, которое никогда не снимала. Вспомнила слова Чиро.

В этом мире остерегайся того, что означает все или ничего.

Любовь.

Золото.

Так или иначе, Чиро подарил Энце и то и другое, но любовь всегда была для нее всем.

Письмо от Адри

Эта история началась со стопки виниловых пластинок высотой в три фута, старых черных дисков, на которых Энрико Карузо поет величайшие оперные арии. Моя бабушка Лючия собрала все записи Карузо и проигрывала их снова и снова. Преданность Великому голосу она пронесла через всю свою жизнь. Я знала: чтобы написать этот роман, я тоже должна влюбиться в Карузо, потому что с его пения и началась история любви моих бабушки и дедушки.