Жена Дроу (Увидеть Мензоберранзан и умереть) (СИ)

Их повели в пиршественный зал, где за шумным ужином, во время которого в изобилии разливались дорогие вина и подавались изысканные кушанья, Дорган боролся с желанием, встать, подойти к Джеромо, сидящего среди менестрелей с мрачной миной, и вонзить ему нож в сердце. На Нику, которая пробудила в нем темные инстинкты дроу, он не смотрел. Он не хотел видеть ту, которая так мучила его. Веселье за столом нарастало, мука Доргана становилась невыносимее. К нему, кто-то подходил, что-то говорил, уходил, подсаживался и опять, что-то говорил. Он отвечал вежливой, натянутой улыбкой.

В конце концов, поблагодарив герцога, он, сославшись на все еще неважное самочувствие, после заклятий Руфуса, ушел из-за стола. К нему бросился Лео, чтобы проводить эльфа в отведенные для него покои. А она осталась там и конечно же Джеромо, теперь возле нее. Он остановился, чтобы вернуться в зал, но с усилием подавив этот порыв, заехал кулаком в стену. Лео, отлетел от него подальше, махнул рукой на одну из дверей, сказав, что это и есть покои отведенные им и умчался. Да, что с ним такое? Он всегда прежде владел своими чувствами. Применить магию и тогда он забудет Нику. Нет, это невозможно. Лучше он будет мучатся. А если Джеромо позовет ее с собой, предложит свою помощь? Убить его! Но, тогда, будет мучиться Ника, так же как он мучается сейчас. Только не это. Лучше уж погрузить нож в ее сердце.

Дорган прислонился спиной к холодной мраморной стене. В конце концов, так и должно было случиться: Джеромо человек, как и Ника, на них приятно смотреть, когда они вместе. Они, оба смертные и возможно умрут в один и тот же день. Оба любят петь. Пусть уходят. Нет, лучше он уйдет. Сейчас. Видеть их вместе, было выше сил. Он оттолкнулся от стены и подошел к дверям покоев. Зачем ему сюда заходить, лучше сразу же идти в гостиницу, но слуги герцога уже наверняка перетащили сюда его вещи, следуя указаниям своего господина. Он толкнул дверь, вошел в покои и остановился: в кресле у окна сидела несчастная Ника. Все его ревность истаяла, как дым, под порывом ветра, а сердце сжалось от жалости.

— Почему ты не на пире? - спросил он.

— Что мне там делать?

— Что-то случилось?

Ника покачала головой.

— Не хочешь говорить?

Кивок.

— Это из-за Джеромо?

— Что? Он-то здесь причем?

— Тогда в чем дело? - Дорган присел перед ее креслом на корточки.

— Ты сегодня так пел… Не пойму, как ты, до сих пор, мог терпеть мое, так называемое, пение? А ведь я много слабее Джеромо. Видел бы ты, как он, чуть локти не кусал от досады, - Ника старалась не смотреть на него.

— Разве это так важно. Тебе ведь нравится петь.

— Я, наверно, больше не смогу этого делать.

— Почему?

— Во мне, что-то противится этому.

— Я, кое-что скажу тебе. Я бы не смог сегодня так петь, если бы ты не дала мне душу.

Сегодня я исполнил мечту герцога, и очень хочу исполнить все твои мечты. Но, и у меня самого есть мечта. Я хочу свое бессмертное тело, обменять на бессмертие души, чтобы там в Великой Вечности, мы могли стать единым.

— Я совсем тебя не знаю, — покачала головой Ника, глядя на него блестящими от слез глазами.

— Так узнавай, — Дорган сжал ее ладони в своих.

Неожиданно дверь распахнулась и в покои ворвался Руфус в своей развивающейся мантии.