Жена Дроу (Увидеть Мензоберранзан и умереть) (СИ)

Солнце бросило последние багровые лучи и скрылось за горизонт. Ника, заложив нужную страницу сухим цветком, который когда-то давно положил меж страниц переписчик, возможно даже тот, что писал круглым, бисерным почерком и закрыв книгу отнесла ее на место. Она не сразу поняла, что в скриптории не одна. В сгущавшихся сумерках темнела неясным силуэтом неподвижная фигура, сидящая за одним из пюпитров. От неожиданности у Ники душа ушла в пятки. Она так увлеклась переписыванием, что не заметила, как молчаливая Режина прошла мимо нее, потому что та сейчас сидела в кабинете, позади Никиного, через проход.

— Благодарю вас, сестра, — проговорила Ника. — Да будет с вами благодать Вседержителя.

Монахиня ничего не ответила, продолжая сидеть молча, не шевелясь.

Этим же вечером, читая у очага, пергамент с выписанными рецептами, Ника, после того как все они были одобрены Терзией, спросила:

— Кто такая, эта сестра Режина?

— Тебе лучше не знаться с ней - против обыкновения поспешила ответить та.

На следующий день, после утренней службы, Нику призвала на хоры сестра Изабелла. Проведя с ней распевку, она, отпуская ее, заявила, что отныне, Ника должна будет каждую службу проводить на хорах. День прошел в больнице и в сборе позднего урожая яблок и груш. После, в назначенное время, Ника вновь отправилась в скрипторий. Проходя под вековыми вязами кладбища, она думала, почему сестру Режину освобождали от всего и вся, и Ника не смогла бы даже с уверенностью сказать, что видела ее на службах. Ни дежурства в больнице, ни сбор урожая, ничто это, словно бы, не касалось сестры Режины. Постучавшись в дверь скриптория, Ника вошла. Зал, освещенный с двух сторон, сочным предзакатным солнцем, был пуст. На всякий случай громко поздоровавшись, Ника направилась к книжному шкафу, чувствуя, как приятно ноют, натруженные за день мышцы, продолжая думать о Режине. В конце концов, решив, что та попросту немая, Ника и думать позабыла о ней, устроившись с книгой в отведенном ей кабинете. Ловя последние лучи солнца, Ника торопилась переписать рецепты лечебных снадобий, уже ловко управляясь со стилом и борясь с искушением, как следует порыться в шкафу с книгами. Вдруг ей повезет и она отыщет, что-то, что касается Зуффа. Нет, все же будет лучше сперва спросить разрешение у этого “тормоза” — Режины. С последним угасшим лучом, когда строчки слились в одну сплошную линию, а в скриптории быстро воцарялись тихие сумерки, Ника, не без сожаления, захлопнула книгу, и поднявшись из-за пюпитра, вздрогнула от неожиданности, чуть не выронив ее. Сестра Режина сидела на своем вчерашнем месте, все так же не шевелясь. Жесть! Физически чувствуя на себе ее взгляд, Ника заставила себя спокойно, хоть и сковано, подойти к шкафу и поставить книгу на полку. Теперь предстояло, в потемках, миновать эту безмолвную фигуру, словно взять некую непреодолимую полосу препятствия. Нике страшно хотелось промчаться мимо, сломя голову, не сказав ей ни слова, чтобы ни минуты лишней не оставаться с ней наедине в темнеющем гулком помещении, уединенного скриптория. Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не ускорить шаг, Ника пошла к выходу, но остановилась и подошла к сестре Режине, просто из какого-то упрямства.

— Благодарю вас, сестра.

Монахиня оставалась неподвижной, словно изваяние. Вежливость была соблюдена и можно было уходить и желательно побыстрее.

— Скажите сестра, Режина, вы до сих пор видите магию вокруг меня? - заставляя себя оставаться на месте, спросила Ника, сжав зубы.

Силуэт Режины уже растворился в сгустившихся сумерках. Она безмолвствовала. Выдержав от силы три удара сердца, Ника ринулась к выходу и уже в дверях до нее донесся, заполнивший все пространство скриптория, шепот:

— Не ви-ижу-у…