Жена Его Сиятельства (СИ)

Перед глазами до сих пор стояли изящные буковки, складывающиеся в чудовищные слова. Леди Мэри без стеснения писала о том, что делал с ней «ее лев», и Джулия густо покраснела, представляя Эррола и красивую белокурую девушку, их поцелуи, объятия, горячую, темную страсть, заставляющую кровь быстрее бежать по венам, лишающую дыхания, испепеляющую жаром и вынуждающую терять остатки скромности и самообладания.

- Принести вам завтрак, миледи?

Бестелесный голос горничной заставил Джул оторваться от воображаемых картинок. Интересно, почему вся прислуга, которую она видела в Эшене и Артее, выглядит так странно? Как неживая? Нет, понятно, что в стране траур, но ведь Эррол совсем не похож на бесстрастного чурбана. Да, и остальные женихи кажутся вполне живыми.

- Долли, а как давно ты умерла? - рискнула спросить Джулия, решив, наконец, подтвердить или опровергнуть свою догадку. Сколько можно сомневаться? А то, каждый раз, наблюдает за служанкой и не может отделаться от мысли, что та ненастоящая. Вон, даже просвечивается немножко. Или это обман зрения?

- Пятьсот лет назад, миледи, - спокойно ответила Долли, посмотрела на Джулию ничего не выражающим взглядом и спросила: - Так вам нести завтрак?

- Да. Яйцо всмятку, два ломтика бекона, кусочек хлеба и чай, - машинально ответила Джул, пытаясь осознать происходящее.

Создатель! Она оказалась права. Они все мертвые! Совсем-совсем мертвые. Странная прислуга странного замка - нежить. Ох, ну, и дела!

- Подожди, - остановила она идущую к двери служанку. - А как ты умерла?

- Меня повесили.

Голос Долли звучал равнодушно.

- За что? - враз пересохшими губами вымолвила Джул.

- За государственную измену.

- А потом?

- Потом подняли и приставили служить роду Эрролов.

Вот так. Приставили. Подняли из могилы и…

- А кем ты была при жизни? - тихо спросила Джул. - Как тебя звали?

- Леди Долорес Сэйтон, маркиза Позен. Первый секретарь лорда Ашера Сартони, главы эверейской разведки, - ровно произнесла Долли.

На ее бескровном лице не дрогнул ни один мускул, а прозрачные, светло-серые глаза смотрели совершенно равнодушно. Ужасное зрелище. Ужасное и противоестественное.

Джул почувствовала, как по спине пополз холодок. Она смотрела на безразличную ко всему белокурую женщину и не могла понять, что чувствует. Страх, жалость, неверие, негодование - в душе все смешалось, и лишь многолетняя привычка позволила ей сохранить хоть какое-то подобие хладнокровия.

- В чем именно заключалась измена?

Она взяла себя в руки и постаралась говорить без эмоций.

- Это закрытая информация, - механически ответила служанка. - Я могу идти за завтраком?

Она не добавила привычное «миледи», и Джул снова вспомнила артейских слуг. Те тоже выглядели странно и редко обращались к ней, как полагается.

- А остальные?..

Она не договорила, выжидающе глядя на Долли.

- В Эверее вся прислуга - бывшие государственные преступники.

Боже! У них тут что, восстание какое-то было? Но в книгах, которые она успела прочитать, ни о чем подобном не писали.

- Что произошло? Переворот? Революция? Что, Долли?- взволнованно спросила она.

- Это закрытая информация, - снова механически повторила горничная. - Яйцо всмятку, два ломтика бекона, кусочек хлеба и чай, я все правильно запомнила?

- Да, ты все верно запомнила, - тихо сказала Джул. - Иди.

Она решила не мучить служанку расспросами. Хотя, не сказать, чтобы та явно выказывала недовольство. Но кто знает этих живых мертвецов? Что они чувствуют, и чувствуют ли вообще?

Джулия расстроенно посмотрела на бесшумно закрывшуюся за горничной дверь и покачала головой.

И она еще думала, что судьба обошлась с ней несправедливо? По сравнению с Долли, она просто счастливица!

Интересно, что чувствует Эррол, постоянно общаясь со своими слугами? Эррол…

Джул покраснела.

Ее мысли снова вернулись к дневнику леди Мэри. И к описанию жарких ночей, проводимых графиней в объятиях Эдриана. Удивительно, как леди Норрей не стеснялась подробно описывать такие вещи?

«Он раздвинул мои ноги и опустился всей тяжестью. Ах, какой он большой и горячий! Он двигался, и я двигалась вместе с ним, и мне было так хорошо! Это длилось долго, гораздо дольше, чем в прошлый раз, и я совсем потеряла счет времени, только внутри все горело и ныло, а потом, он прикусил мое плечо, и я вскрикнула от боли и от наслаждения одновременно!» - вспомнились ей восторженные строки, написанные мелким почерком, со старомодными росчерками и завитушками.

И Джул так явственно представила и широкую спину Эррола - крупную, перевитую бугрящимися мышцами, влажную от пота, - и тонкую фигурку графини, с раскинутыми ногами и бесстыдно обнаженной грудью, и раздающиеся в спальне стоны - задыхающиеся, томные, сладострастные. Джулия ощутила, как внутри, там, где когда-то так умело хозяйничали пальцы графа, стало горячо и странно щекотно. И захотелось ощутить...

Создатель! О чем она думает?!

Джул отбросила дневник на кровать и посмотрела на него с отвращением, как на гремучую змею.

- Ваш завтрак, миледи.